Операция «Минотавр»
Шрифт:
Она расправила простыни правой рукой.
– Как твое левое плечо?
– Просто ушиблено. Болит. Только бы с глазом наладилось…
– Все будет как надо.
– Немного оцарапано глазное яблоко. В глаз попало птичье мясо и даже черенок перышка.
– Пройдет.
– Я надеюсь.
– Ты снова будешь летать. Подожди и увидишь. Будет просто преступлением, если ты останешься на земле. Человеку с твоим талантом место только в кабине.
– Да ну?
Он опустил ноги на пол, наклонился и взял ее за руку.
– Слушай, Рита… Рыжик… я знаю, что ты испытываешь. Ветреная фортуна слегка погрозила тебе пальчиком, напомнив, что ты всего лишь обыкновенная смертная. Как все мы. Но, и это ты прекрасно знаешь, ты обязана жить и каждый день делать все, что в твоих силах, а это значит – выжимать сектор газа до упора и взлетать. Полет – вот что требуется от тебя. И когда настанет твой последний день, а когда-нибудь он настанет, ты должна взглянуть Старику прямо в глаза и сказать Ему, что жила недаром. И поблагодарить Его за это. Вот как надо жить. Иначе просто нельзя.
Она вырвала руку и потрогала свою щеку.
– Выспись хорошенько. Выздоравливай. Тебе еще много-много летать. – Он встал. – Приеду к тебе завтра к вечеру. Держись.
– Спасибо, что пришел.
Он встал в дверях и усмехнулся.
– Летим вместе. Ты помнишь?
– Поцелуй меня, любимый.
Он взглянул на миссис Дуглас. Глаза у нее закрыты, вроде бы спит. Он нагнулся к Рите и постарался изо всех сил.
На следующий день около часу Луис Камачо въехал в свой двор в Силвер-Спринг и вошел в дом. Жена была на работе, сын в школе. В будний день, когда никого не было, дом казался чужим. Он медленно поднялся по лестнице, прислушался к жужжанию холодильника, выглянул в окно.
В шкафу он нашел кожаные шоферские перчатки из свиной кожи, которые родные подарили ему два года назад на Рождество – он их никогда не носил, слишком уж они были красивые. Из ящика кухонного стола достал фонарик – как ни странно, батарейки еще не сели. Он сунул фонарик в карман брюк и вышел через кухонную дверь на задний двор. В заборе между участками его и Олбрайта была калитка с проржавевшей щеколдой, не запертая. Здоровенный лабрадор увязался было за ним, но Камачо прогнал его и запер за собой калитку.
Сев на стол для пикников во дворе Олбрайта, он достал набор отмычек. Какое-то время он раздумчиво рассматривал их. Кажется, замок здесь типа «Йель».
Он провозился с замком минут десять. Собака в его доме, наконец, перестала выть. Наверное, улеглась на своем любимом месте на солнышке. Камачо уже подумывал, что не справится с замком, как вдруг он щелкнул.
В доме Олбрайта не было, насколько знал Камачо, никакой хитрой сигнализации. Управляющий гаражом не мог позволить себе такую систему безопасности, как в Форт-Ноксе. Но несомненно, где-то были расставлены ловушки, которые дали бы знать хозяину, если бы в доме побывали незваные гости.
Луис Камачо стал в прихожей и внимательно осмотрелся. Вроде все было так, как он привык видеть за многие годы. Он вошел внутрь, прикрыл за собой входную дверь и прислушался.
Дом у Олбрайта был почти копией его собственного – один из четырех вариантов типового проекта, по которому подрядчик застроил этот район. Не считая некоторых деталей интерьера, различались в основном выходящие на улицу фасады.
Вдруг прекратилось слабое жужжание холодильника. У Олбрайта холодильник потише, чем у него. Новее, видимо. Он закрыл глаза, пытаясь различить звук машины, проезжающей по соседней улице. Лишь негромкий скрип. Дом нагревается на ярком солнце.
Он медленно двинулся через кухню в гостиную. Холостяк Олбрайт сидел вечерами здесь – смотрел телевизор или читал. Камачо осматривал стены, осторожно заглядывая за картины – репродукции О'Кифа – и отворачивал краешки ковра. Проверил книги во встроенном шкафу, вынул несколько и простучал стену за ними. Он не знал, что он надеется найти, но когда нападет на это, то узнает.
Если действительно что-то найдет, что весьма сомнительно.
Затем Камачо осмотрел гараж и подвал. Там ремонт еще не закончен – голые бетонные стены, без штукатурки и стенных панелей. Сыро. Над головой всего две лампочки без абажура да еще одна на лестнице. Кучи накопившегося мусора, многолетняя пыль и копоть. Значит, Олбрайт чистит подвал таким же образом, как любой холостяк, то есть вовсе не чистит. В углу беспорядочно свалены инструменты – дрель, лучковая пила, молоток, коробка с отвертками и плоскогубцами. На них такой же слой грязи, как и на всем остальном. Несколько банок краски – их, видимо, никогда не открывали. Не иначе как его однажды охватила жажда навести порядок, которая улетучилась по пути из хозяйственного магазина домой. Камачо поднялся наверх, напоминая себе, что должен выключить лампочку на лестнице.
Он застыл в кухне. Повернулся и направился обратно в подвал. Открыл дверь.
Включил свет. Что там? Вроде какой-то шум? Выключил свет. Да, какой-то шум был, вроде что-то терли, но через полсекунды он исчез. Снова зажег лампочку. Нет, ему не показалось. Что-то было слышно.
В наклонном марше лестницы, где-то на метр ниже лампочки, виднелось запыленное окошко. Несколько дощечек сдвинуто, скорее всего, их нечаянно задели ручкой швабры, и образовалась дырочка. Он еще несколько раз щелкнул выключателем. Звук еле-еле слышен, трудно определить, что это.
Окошко держалось на четырех винтах. Сквозь отверстия для винтов просматривался голый металл. Вынув винты и сняв крышку, он обнаружил объектив фотокамеры. Корпус камеры закрыт резиновой лентой. К ней вел проводок. Он стал на ступеньки и осмотрел дыру с помощью фонарика, потом, встав на цыпочки, вынул камеру вместе с проводом.
Провод крепился к какому-то приспособлению прищепкой. Выключив свет на лестнице, он отцепил его и унес камеру в кухню. Разматывать резиновую ленту в перчатках было неудобно, поэтому он снял их.
Приспособление наверху было, по всей видимости, реле с рычажком. Когда поворотом выключателя на него подавался ток, магнит приводился в действие и побуждал стальной шток открывать затвор камеры. Когда ток выключался, пружина сбрасывала рычажок, тот отпускал затвор и автоматически продвигал пленку на одни кадр.
Камера хорошая, «Канон». В крохотном окошке стояла цифра «9». Сколько раз он включал и выключал свет? Он попробовал подсчитать. Шесть. Нет, пять. Значит, счетчик кадров должен быть на четырех.