Операция «Минотавр»
Шрифт:
– Вы слишком долго общались с этим разгильдяем Таркингтоном, Графтон. Вы уже разговариваете, как он.
Видимо, Данедин рассказал Генри о Таркингтоне, сообразил Джейк. Он был уверен, что сам Генри никогда не встречался с лейтенантом.
– А что, если Ройс Каплинджер и политиканы в Конгрессе верят, что правила изменились?
– Каплинджер не дурак, – произнес Генри и тут же добавил: – Мыслящий политик – это все равно, что жареный лед.
Расставшись с адмиралом, Джейк пошел в столовую, купил пачку хлопьев и запил стаканом молока. Человек – действительно уникальное животное, решил он.
Какой еще представитель фауны способен видеть мир таким, как он хочет, а не таким, каков он на самом деле? Почему-то никто не приходил на ум. Хуже всего то, что это свойство человека лишает его возможности осознать реальность, когда он впрямую сталкивается с ней. Эта печальная истина натолкнула его на размышления о Кэлли.
– Что в нем не так, по-вашему? – нервно спросил Камачо, прислушиваясь вместе с Харланом Олбрайтом к стуку двигателя своей машины. Стук был прерывистый, нездоровый, по всей видимости, потому, что Камачо вынул одну из свечей зажигания и долбил молоточком по стержню, пока зазор совсем не исчез, а потом поставил свечу обратно.
– Похоже, у вас цилиндр дает перебои, но я не механик, – заявил Олбрайт, заполняя бланк. – После обеда наш парень осмотрит ее и позвонит вам. Я не могу определить ни стоимость, ни срок ремонта, пока мы не выясним, в чем дело.
– О какой примерно сумме может идти речь? Мне платить чеком или придется перезакладывать дом?
Олбрайт усмехнулся и придвинул бланк через стойку Камачо, чтобы тот расписался.
– Мы вам позвоним.
– Ладно. Вы меня не подвезете?
Управляющий посмотрел на стенные часы.
– Я поеду на ленч примерно через полчаса. Если подождете, поедем вместе. Почитайте или выпейте кофе.
Олбрайт ехал в новой машине с дилерским номерным знаком. Когда он выбрался на улицу, Камачо пристегнулся ремнем на пассажирском сиденье.
– Я просто хотел повидать вас. Мы с Кэлли вечером идем на церковный обед. У меня в моторе единственный дефект – свеча. Так что пусть ваши умники не пудрят мне мозги.
– А в чем дело?
– Мы получили письмо от тещи Терри Франклина. Она утверждает, что он шпион, и требует, чтобы мы его взяли.
Олбрайт внимательно взглянул на агента ФБР.
– Вы такие письма, очевидно, получаете десятками.
– Конечно. И все проверяем. И это тоже будем проверять. К концу следующей недели придется допросить Франклина. Я думал, вам следует об этом знать.
– Спасибо. А как успехи с «Минотавром»?
– Нужно письмо от его тещи.
– Может, вы его-то и получили. Не исключено, что Франклин и есть «Минотавр».
– Конечно. А я Дональд Трамп. И служу агентом ФБР просто потому, что считаю вульгарным выставлять свое богатство напоказ. Господи, вы же прекрасно понимаете, что этому червяку не хватило бы ни смелости, ни мозгов.
– Я над этим подумаю. – Олбрайт остановился у перекрестка, ожидая зеленого света. – Разве не может быть, что он извлекает коды из компьютерной системы, отсылает их в посольство, а потом ждет, пока мы ему заплатим, и копирует файлы. Может, он хитрее, чем все думают. А для прикрытия разыгрывает из себя лоха.
– Серьезно, я над этим давно размышляю. Но ни малейших доказательств не вижу. А то, что вы получаете… кажется, вы говорили, что это ценные вещи.
– Замечательные.
– Значит, «Минотавр» добывает высококлассную информацию. Это не Франклин и никто другой из мелких служителей при компьютерах. У него настолько высокое положение, что он хорошо знает, что вам нужно.
Олбрайт согласился с этой неопровержимой логикой. В мире шпионажа спрос определяет цену. Он подъехал к закусочной «Бургер Кинг» и остановил машину. Выключив двигатель, он поудобнее устроился на сиденье и наклонился к Камачо.
– Вы меня водите за нос, Луис.
Камачо уже открыл дверцу, но снова захлопнул ее.
– Повторите, пожалуйста.
– По-моему, вы гораздо ближе подобрались к «Минотавру», чем говорите мне. Может быть, даже знаете, кто он. Это наводит меня на интересные мысли.
Камачо ожидал этого, но теперь, когда оно произошло, не знал, как поступить.
– Значит, я агент-двойник, так вас прикажете понимать?
Харлан Олбрайт удивленно поднял брови, затем отвернулся.
– Поезжайте, черт бы вас побрал. Отвезите меня в контору. Мне некогда сидеть здесь и глотать дерьмо, пока вы будете поглощать распроклятый гамбургер.
Олбрайт повернул ключ зажигания. Двигатель завелся сразу. Через два квартала он спросил:
– А вы что, будете отрицать это?
– А зачем? Вы никогда не сообщали мне, что именно получили от «Минотавра». А сегодня несете чушь, что де мол Терри Франклин и есть «Минотавр», и хотите, чтобы я пустился по этому следу, словно инспектор Жюв. Почему бы вам не вернуться в Москву и не сказать Горби, что вы обкакались? Пошлите мне открытку, когда вас отправят в Сибирь. Говорят, там, в снегах, просто замечательно.
– Я не знаю наименований файлов. А если бы и знал, не имею права сообщать их вам.
– Лапшу на уши можете вешать кому-то другому. Мне не надо.
– А что с Чадом Джуди?
– Что с ним должно быть?
– Что он поделывает?
– Пытается продать секретную информацию по военным заказам. Пока не очень успешно, насколько мне известно. Он, видимо, не считает богатство вульгарным.
– Кто-нибудь занимается его мошенничествами? УГИ или ВМКР?
УГИ означало Управление генерального инспектора, ВМКР – Военно-морскую контрразведку.
– Если кто-то и ведет на него досье, мне об этом не известно.
– Никому не передавайте его дело.
– Почему?
– Потому что я вас прошу не делать этого.
– Слушайте, поцелуйте меня в задницу. Вы очень многим рискуете, когда просите агента-двойника об одолжении. Остановите здесь, на углу. – Они ехали на запад по Конститьюшн-авеню. – Здесь уже близко. Я немного пройдусь.
Олбрайт подъехал к тротуару и нажал тормоз.
– Не отдавайте его никому.
– Как хотите.
– Я пытаюсь подбодрить вас. Вы знаете, я нисколько не сомневаюсь в вашей лояльности.