Операция молот
Шрифт:
— Боже ты мой! — произнес Дарби.
Гросвинор насупился, его покоробило столь вульгарное выражение чувств.
— Мистер президент, — вмешался в разговор Майклсон с хладнокровием, присущим главе ЦРУ, — что вы имеете в виду под словом «грозят»? Они предлагают какую-то сделку, требуют выкуп?
— У них есть некий план, — ответил Стивенс.
Сейчас Гросвинор наложит в штаны, подумал Винс Бономи.
— Правительство Соединенных Штатов не заключает сделку с убийцами! — заявил государственный секретарь.
Президент устремил взгляд на генерального прокурора.
— А вы что скажете, Билл?
Фрост пожал плечами.
— Я слушаю. Бьюсь об заклад, мистер президент, вы еще не все сказали, — ответил он.
— Давайте мы все послушаем! — предложил Стивенс.
Спустя тридцать секунд все услышали потрескивание в динамике-усилителе «горячей линии», связывающей Белый дом со Стратегическим авиационным командованием, откуда звучала магнитофонная запись разговора Маккензи с Деллом.
Они напряженно слушали заявление Делла о том, что заключенные контролируют шахту «Гадюки-3» и кнопки пуска межконтинентальных баллистических ракет, что налетчики готовы запустить все ракеты, если правительство не уступит требованиям, и что выдвинутые условия не подлежат обсуждению. «Это пакет требований!» — услышали они предупреждение бывшего майора — и, затаив дыхание, замерли в ожидании объяснения, что же это за «пакет».
— Он состоит из трех частей. Первое — деньги. Наличными. Нас тут пятеро — добропорядочных американских капиталистов — и мы хотим получить по миллиону долларов на нос. Мы требуем пять миллионов долларов использованными купюрами — такова наша цена сделки.
Министр обороны Дарби всплеснул руками.
— Второе — наш уход. Мы хотим покинуть пределы Соединенных Штатов. Средство передвижения в другую страну — реактивный самолет, весьма комфортабельный, весьма необычный реактивный лайнер. Вам ничего не будет стоить зафрахтовать такой самолет, потому что он у вас есть. Я говорю о самолете «ВВС — номер один».
«ВВС — номер один» был личным самолетом президента США.
— Третье — гарантии нашей безопасности, — продолжал Делл. — Не то что бы мы не были патриотами или не доверяли нашему правительству, мы просто не доверяем вам — именно вам. Поймите, тут нет личной обиды, но многие главы государств так часто лгали и нарушали свои обещания, что мы просто утратили наивную бойскаутскую доверчивость. Вы можете сыграть с нами какую-нибудь грязную штуку или просто убить нас, когда мы вылезем из этой «ямы». Вы даже можете подсунуть в мешок с деньгами высотную бомбу, так что нас разорвет на куски в воздухе — ведь именно так арабские террористы взорвали тот швейцарский самолет.
Мы требуем заложника, который проследовал бы с нами весь путь с момента взлета до посадки.
— Ну, теперь Гросвинора просто наизнанку вывернет, — рассудил Бономи.
— …Нашим заложником будет президент Соединенных Штатов!
16
Последнее заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Майклсон чуть не выронил трубку, Дарби вскочил на ноги и окаменел, а генерал Питер П. Крейн — кавалер двух крестов за выдающиеся заслуги в авиации, одиннадцати прочих американских боевых наград и девяти наград государств — членов НАТО, прошептал некое проклятье — почти неслышное за исключением одного слова: «ублюдки». Маккензи не сообщил ему о требовании заложника, и теперь начальник штаба ВВС понял, почему: главкомстратав не осмелился произнести этого, даже по скремблеру.
— Это абсурдно, — заключил без колебаний государственный секретарь.
— Смешно! — добавил он секундой позже.
Далее он скажет «неслыханно!», подумал президент.
— Неслыханно! — фыркнул Гросвинор.
Артур Ренфрю Гросвинор — тонкий дипломат, размышлял Стивенс, но он стопроцентно предсказуем.
— Момзеры! — рассудительно заметил генеральный прокурор.
Высшее должностное лицо Соединенных Штатов кивнуло. Он уже и раньше слышал, как Фрост употреблял это слово на идиш. Оно означало «ублюдки».
— Да он совсем сбрендил, этот майор! — настаивал Гросвинор.
В этот момент голос Маккензи вновь зазвучал на пленке:
— Да вы с ума сошли!
— Лестью вы ничего не добьетесь — ответил бывший офицер ВВС. — А ваше мнение относительно меня или предложенной сделки роли не играет. Есть только один человек, с которым можно заключить эту сделку, так что вы лучше позвоните ему. И смотрите, без шуток. Позвоните ему немедленно.
— Что генерал Маккензи и сделал, — объявил Стивенс. — Он позвонил мне, а я вызвал вас.
Президент взял телефонную трубку.
— Благодарю вас! — обратился он к человеку в бункере близ Омахи. — Мы скоро снова с вами свяжемся, генерал, ну, и конечно, вы звоните сюда сразу же, как получите какие-либо новости о развитии событий.
Он положил трубку на рычаги красного телефонного аппарата и обернулся к собравшимся.
— Насколько я понимаю, перед нами стоят три проблемы: юридическая, политическая и военная, — размышлял вслух Стивенс, — в порядке возрастания их важности, я бы сказал. И в порядке возрастания их трудности, как можно предполагать. Билл, если все же дело повернется так, что нам придется заключать сделку с этим Деллом и его шайкой, какова юридически наша позиция? Мы можем это сделать? Мы может откупиться от этих преступников и обеспечить им бегство из страны?
— Мистер президент, правительство Соединенных Штатов не может иметь никаких дел с преступниками, — возразил Гросвинор.
Стивенс вздохнул.
— Артур, вы же знаете, что и наше правительство и масса прочих правительств — и британское, и русское, и сотни других — имели дела со всякого рода мерзкими диктаторами и кровавыми тиранами на протяжении десятилетий, — терпеливо сказал он. — Мы не слишком этим гордимся, но надеемся, что когда-нибудь — очень скоро — в этом уже не будет необходимости, но теперь давайте-ка отбросим ложное благочестие. И не будем прерывать нашего генерального прокурора, нашего высшего авторитета в области юриспруденции. Билл?
Фрост пожал плечами.
— Вы же и так знаете мой ответ, мистер президент! — откровенно сказал он. — Но я тем не менее отвечу, ибо полагаю, что вы этого хотите — для протокола, разумеется. Так вот, для протокола! Поскольку конституция вменяет президенту обязанность отвечать за проведение внешней политики государства, и поскольку запуск этих ракет, без сомнения, нанесет ущерб нашей внешней политике, мое мнение: вы можете заключить сделку с этими момзерами.
— А деньги?
— Мистер президент, ежегодно конгрессом выделяются определенные средства, которые глава исполнительной власти страны волен использовать по своему усмотрению, — средства, общая сумма коих безусловно, превосходит требуемые пять миллионов, — отвечал Фрост. — В столь экстремальной ситуации, я бы сказал, вы вполне можете, используя вверенную вам власть, распорядиться этими средствами. Могу предположить, что ЦРУ ежегодно расходует куда большие суммы на подкуп куда более отвратительных лиц — включая и наемных убийц. Так почему бы вам не сделать то же самое?