Операция молот
Шрифт:
Главный маршал бронетанковых войск Союзов дал ясно понять, что координация и соблюдение графика в этой операции представляют исключительную важность, ибо «Ямщик» был замыслен и спланирован в Центральном Комитете как стремительная и внезапная атака.
Пока не было ясности в том, увенчается ли операция успехом, — это маршал Кобрынин понимал. Но зато ему было предельно ясно, что ждет командующего — будь он даже маршалом Красной Армии, — вызвавшего неудовольствие Центрального Комитета… Можно было быть уверенным, что, если «Ямщик» провалится, вся вина ляжет на командующего.
Добрый Алексей Союзов не собирался брать на себя ответственность.
Это было вполне естественно в этой армии, как и в любой иной.
Будь на месте Союзова маршал Кобрынин, он тоже не взял бы на себя ответственности. Если в ближайшие три-четыре дня все будет хорошо, может быть, и Кобрынину светит теплое местечко в уютном штабе в Москве. Именно сознание того, что может произойти с ним, если все не будет очень хорошо, заставило командующего Советской группой войск в Германии так грубо разговаривать по телефону со своим собеседником.
17
— Ключи! — неожиданно произнес Делл. И добавил. — Мы забыли взять эти чертовы ключи!
— Чего? — пробурчал Шонбахер.
Вспотевший, с несчастным выражением лица, сексуальный маньяк-убийца похоже потел еще пуще прежнего, несмотря на то что благодаря исправно работающему кондиционеру в капсуле поддерживалась постоянная температура 68° по Фаренгейту. По крайней мере этот компонент системы работал бесперебойно, но Харви Шонбахер тем не менее потел вовсю. Не будь он таким лодырем и самодовольным дураком, думал Делл, этот идиот давно бы уже снял с себя тесный комбинезон.
А может, он просто трусит.
Только этого им теперь не хватало — чтобы один из пятерых предался безрассудной панике.
— С тобой все в порядке, Харв? — спросил бывший офицер-ракетчик с наигранной беззаботностью.
— Конечно. Так что там с ключами?
— Ключи пускового устройства? — вставил Пауэлл.
— Именно! — отозвался Делл.
— Так что с этими проклятыми ключами? — брюзгливо поинтересовался убийца на сексуальной почве.
«Дьякон» Хокси нахмурился, услышав очередное сквернословие.
— Не нравится мне этот разговор, — заявил он.
— О, Бога ради, заткнись! — скривился Шонбахер. Но, увидев, какой злобной ненавистью сверкнули глаза безумца, он нервно отступил.
— Харви и не собирался оскорбить твой слух, Дьякон, — успокоил его Делл, также заметивший во взоре религиозного фанатика недобрый огонь распиравшей его ярости. — Это просто фигура речи, дрянная привычка такая. А ты, Харв, следи за своей речью. Так не следует разговаривать в присутствии достойных людей, понял?
Фэлко восхищенно кивнул.
Да, умеет же Ларри ладить с этими недоумками! Мягко, спокойно, мгновенно всех утихомирил.
— Я послежу, Ларри, — поспешно пообещал Шонбахер. — Мне жаль, что я это сказал. Я просто неважно себя чувствую, — извиняющимся тоном продолжал он. — Наверное, съел что-то не то. В желудке у меня целая революция. Мне не по себе…
Страх.
Это просто неодолимый страх, решил Делл и тут же опечалился.
— Мне кажется, у нашего Харви язва. — Пауэлл сделал попытку снять напряжение. — Так что не будем слишком строги к нашему другу, Дьякон. Прощение — одно из самых достойных христианских добродетелей, если я не ошибаюсь.
Ярость, сверкавшая в глазах Хокси, стала затухать.
— Так вот я и говорю: мы забыли забрать у них два стартовых ключа, — продолжал Делл как ни в чем не бывало, — а без этих ключей мы бессильны, как птенцы. Без этих ключей мы не сможем выпустить наших птичек на волю, ведь так, Сэнди?
Капитан Сэнфорд Таун не ответил.
Золотоволосый командир боевого ракетного расчета 889-С уже пришел в себя и без кляпа во рту вполне мог бы что-нибудь ответить. Он выпил несколько глотков воды, и его голова уже не так сильно болела, как час назад, так что ему можно было сказать массу интересного. Хотя его затылок все еще ныл от удара и путы на запястьях и лодыжках впивались в кожу, капитан Таун мог порассказать много чего. Но он смотрел на врагов из своей койки и молчал.
— Ну, может, скажешь что-нибудь? — настаивал Дел.
Нет ответа.
— И даже «Боже храни, Америку!» не скажешь?
Таун не ответил.
А лейтенант Канеллис ответил.
— Изменник! — злобно произнес молодой лейтенант. — Да ты же предатель, Делл, черт тебя дери!
Фэлко стал мотать головой, изображая картинную укоризну.
— Эй, мы уже договорились, малыш: никакой непотребной божбы! — напомнил он Канеллису. — Отставить сквернословие в нашем присутствии!
— Тебя повесят, Делл. Вас всех, ублюдки, повесят! — заверил их Канеллис.
Профессиональный убийца вздохнул.
— Остается только надеяться, что он не скажет: «Вам не уйти от наказания»! Я, кажется, видел этот кинофильм миллион раз по телеку! Да, по крайней мере миллион раз!
— Вам не уйти от наказания! Вас всех повесят!
Глаза Фэлко сузились.
— А я-то думал, нас расстреляют, — признался он. — В армии преступников не вешают, не так ли, Виллибой?
Бывший морской пехотинец задумался.
— Насколько я помню, обычно осужденных выводили перед расстрельной командой, хотя для государственных преступников, возможно, казнь иная. Но только в том случае, если нас поймают и осудят. Думаю, впрочем, мы сможем получить послабление, сославшись на временное помутнение рассудка.
— К примеру, у меня было очень трудное детство: родители развелись, я попал на улицу, — жалобно вспомнил Фэлко. — С тех пор у меня расшатана нервная система, я очень нервный…
— Эмоциональная неуравновешенность? — предположил чернокожий.
— Вот именно. Я до сих пор сосу большой палец, когда никто не смотрит. А ты, Ларри?
— Моя мамочка меня не любила. А ты, Вилли? Я уверен, что ты с детства испытывал на себе все прелести расового угнетения в гетто.
Шутил он или ехидничал?