Операция «Пальма-два», или Большое Плавание Рыбаков

Бинев Андрей Петрович

Старший из особистов махнул рукой в сторону мрачного брюха транспортника, и все трое бойко вбежали по трапу.

Второй пилот стоял рядом с контейнером, похлопывая его ладонью, и бубнил:

– Спит рыбка! Спит! Проснется, на тебе – чужбина!

Старший из штатских строго взглянул на летчика:

– Каждому свое! Кому чужбина, а кому и… Заводите машину. Пора в путь.

– Садитесь на лавки, вдоль бортов, закрепитесь. Полетели! – мрачно козырнул второй пилот и исчез в рубке.

Со скрежетом поехал кверху трап, поглощая острые линии наступившего рассвета утробной теменью

железного брюха. В салоне стало черно и жутковато. Замерцали две тусклые лампочки, в слабом свете которых штатские с трудом различали бледные лица друг друга.

Самолет взревел, вздрогнул и, потряхиваясь на неровностях бетона, покатил к взлетной полосе. Он на мгновение замер, будто собираясь с силами, тяжело выдохнул сизый дым и рванул куда-то в тревожное будущее.

Души штатских будто растеклись по невидимой теперь земле, уходящей назад, цепляясь за то, что им было дано от природы – за твердь. Души потянули за собой тела, и все трое, не успев закрепиться на лавках, кубарем покатились по ребристому металлическому полу. Самолет упруго оттолкнулся от бетона и резко взмыл вверх. Сердца провалились прямо в кишечник. В салоне повис тяжелый дух страха.

А на земле военный диспетчер смотрел в хвост уходящему пузатому транспортнику. Диспетчер стоял у окна в башне и почесывал бритый затылок. О том, что «спепцгрузом» была гигантская рыба, знал даже новобранец, но вслух этого не произносил никто – все же государственная тайна. Диспетчер думал о том, что почти всю свою сознательную жизнь он соприкасался с самыми различными государственными тайнами. По сути, он сам был частью этих тайн. От таких острых ощущений кровь убыстряла свой ход в жилах, температура тела возрастала, мозг заливало жаром. И только подленькая мысль о том, что большинство этих тайн известны всем, от кого они береглись, остужала сознание и унижала профессиональное достоинство.

Как-то, лет пять назад, его свояк приехал из Англии, где обучался полиграфии, и привез журнал. Ему понравились печать и бумага, и он просто не смог пройти мимо. Это оказался каталог советских истребителей и штурмовиков, со всеми их секретными тактико-техническими данными и даже подробными чертежами. Здесь же сообщалось об аэродромах базирования. Стоил журнал около полутора фунтов стерлингов и был куплен свояком на лондонском вокзале в обычном ларьке. Кто-то, уже в Томске, проболтался, что у свояка дома хранится «государственная тайна».

Его арестовали ранним утром. Он так бы и пропал в глухом лагере, если бы такие же журналы не обнаружили почти у всех слушателей лондонского полиграфического курса. А у руководителя, члена обкома партии, даже нашли подробный каталог ракет «земля – воздух» и «воздух – воздух» с фотографиями шахт и транспорта доставки ракет на боевые позиции. Дело тихо спустили на тормозах, но со всех виновных взяли строгую подписку о том, что они не будут рассказывать о прочитанном и увиденном своим согражданам. А вдруг среди них окажется шпион!

К своему несчастью, свояк там же купил набор карт Советского Союза, да такой подробный, что, казалось, любой смог бы найти на одном из листов свой собственный дом, а если вглядеться, то и себя самого. Свояк упаковал

набор в фибровый чемодан и ночью бросил в реку. Через день чемодан выловили и повели следствие. По штампу производителя карт безошибочно определили круг подозреваемых, доставивших карты в СССР. Само их существование было величайшим секретом, не говоря о содержании. Попытки снять отпечатки пальцев со страниц карт результатов не дали – вода сделала свое дело. Свояка не нашли, но в одном из отчетных докладов в обкоме прозвучало, что доблестные ревнители государственных тайн сумели создать для неустановленного иностранного разведчика такие условия существования в подполье, что он был вынужден отказаться навсегда от нелегальной деятельности. А карты и, видимо, оружие, которое пока не нашли, но настойчиво ищут – утопить в реке Томь.

Диспетчер сердился на коварных иностранцев за то, что они обесценивали самое святое, самое дорогое, что было в жизни советского человека – «государственную тайну» его родины.

В башню поднялся сменщик – полноватый немолодой майор. Он с шумом вздохнул. Диспетчер обернулся и кивнул.

– Ну, чего, рыбку-то кормили? – весело спросил майор.

– Кому надо, тот кормил, – мрачно ответил диспетчер. – И не рыбка это, а «спецгруз».

– Да ладно тебе! Этот спецгруз знаешь, как хвостом с голодухи лупит, в ракетном ангаре! Вода во все стороны! Только держись!

– В каком ангаре! Ты чего несешь?

– Дык я туда сейчас заходил! Лупит! Честное пионерское, лупит! Чтоб я провалился!

Диспетчер вздрогнул, лицо покрылось испариной. Он с надеждой заглянул в маленькие веселые майоровы глазки:

– Может, это другая рыба? То есть… другой «спецгруз»?

– Ты чего? Какая другая? Та же и есть! Что я, слепой что ли!

Майор даже присел от неожиданной мысли. Он показал пальцем в окно, вслед ушедшему транспортнику, и замер, не в силах выговорить то, что засело в мозгу.

Диспетчер с отчаянием махнул рукой и выбежал из помещения. Он кубарем скатился по винтовой лестнице и побежал через летное поле к далекому ангару.

Он толкнул огромные ворота и протиснулся в щель. На бетонном полу, рядом с зачехленными ракетами, покачиваясь от живой беспокойной массы, стоял контейнер с рыбой. Брезент сполз в сторону, промок.

К диспетчеру, лениво переминаясь, подошел солдат с карабином за плечом.

– Сюда нельзя! Объект здесь…

– Это чего? – спросил диспетчер, указывая пальцем на контейнер с рыбой.

– Государственный объект! Сюда нельзя! – солдат сорвал с плеча карабин и щелкнул предохранителем.

Диспетчер взялся за голову:

– Что же мы тогда отправили во Францию? Что мы отправили?

Слух об ошибке разнесся по военному аэродрому со скоростью звука. Телефоны раскалились от звонков, люди в штатском и в форме бессмысленно забегали по штабам, ангарам, взлетным полосам. Нашли четырех старослужащих солдат, которые доставляли «спецгруз» к транспортному самолету, и допросили. Самолет тем временем уже сорок минут шел над страной с неизвестным грузом, со всем экипажем, с тремя мрачными бледными типами и без единой секретной бумаги или карты на борту. Близился Урал.