Операция «Прикрытие»
Шрифт:
— Gehen sie bitte nach dem…! Du — Schweinehund! [13] — вдруг громко заорала она изо всех сил срывающимся от злости голосом.
Опешив от подобной отповеди, Дитрих даже обидеться не успел, когда громогласный хохот товарищей заставил его и самого улыбнуться.
Да, здешние женщины совершенно не похожи на оставшихся дома волооких и сонных телушек. Задумчиво-мечтательных Клар, Гретхен и Март. Настоящий огонь, а не девка! Такую не удержишь в загоне из трех «К», выстроенном еще кайзером Вильгельмом Вторым… Киндер, кюхе, кирхе… Вон как отбрила шарфюрера, пичуга ночная! Сама вся побледнела, трясется от страха, а за словом в карман не лезет…
13
Да пошел ты на…! Свиное рыло!
— Bursch, Besen! [14] — независимое поведение бойкой незнакомки неожиданно для всех одобрил и шарфюрер Мольтке, быстрее других смекнувший, что вряд ли та была бы такой отважной, если бы не имела могущественного покровителя. Не иначе как спит с одним из офицеров, вот и не боится. — Nicht verarge, Sch"onheit. Soldaten… Sie ihr, Beleidigungen Schweine, abl"oschen Licht!.. Es nichts zu anglotzen! [15]
И когда прожектора потухли, Карл с некоторым сожалением, но все же весело и громко прокричал в ночную темень:
14
Молодец, метелка!
15
Не обижайся, красавица. Солдаты… Ей вы, похотливые свиньи, тушите свет!.. Нечего глазеть!
— Und zu G"asten doch hineingeh… Nicht beleidigen… [16] — И гораздо тише прибавил: — Kleine Lutscher ritz… [17]
— Bestimmt hingeht! — беззаботно пообещал солдатам мгновенно сгустившийся непроглядный мрак. — Erwartet… [18]
Дитриху показалось, что голос девушки немного погрубел, теряя этот ужасный акцент и приобретая мужские интонации, но хорошо зная, как шум реки может исказить звук, он не обратил на это никакого внимания.
16
А в гости заходи… Не обидим…
17
Маленькая потаскушка…
18
Обязательно зайду! Ждите…
Небольшая встряска минула, и усталость опять накатила на него со всей мощью, превращая мышцы в какой-то кисель, а в мозгу парня едва теплилась единственная мечта: немедленно упасть на постель, охапку соломы или просто на сухое место и уснуть. Хоть на часок!.. А хоть — и до Страшного суда. Без разницы…
Фронтовик гауптман Бертгольтц добился поставленной цели: его солдаты были так измучены, что даже вид полуобнаженной девушки не смог растормошить их на достаточно продолжительное время. И ничто больше не могло вырвать рядового Шульмана из этого полудремотного состояния. Даже неожиданное появление на шоссе русских танков.
И, естественно, никто не заметил, как несколько человек, придерживая над головой свертки с одеждой и оружием, неторопливо вошли в воду в том самом месте, где только что ругалась с солдатами храбрая темноволосая девушка.
Река не возражала против вторжения… А на недовольных гусей больше никто не обращал внимания.
Глава тринадцатая
В любом лесу старшина Телегин ориентировался лучше, чем в незнакомом помещении или городе. Оно и понятно… Впервые Михаила Кузьмича, тогда еще Мишку, отец взял на охоту, когда хлопцу едва исполнилось шесть годков. Аккурат в одна тысяча восемьсот девяносто втором году. Цифры эти Мишка запомнил очень хорошо и, даже став усатым Кузьмичом, не позабыл первую в своей жизни и тогда единственную газету, по которой ссыльный поляк Тадеуш учил смышленого русского пацаненка читать и писать.
Конечно, здешнюю мешанину всевозможной растительности не сравнить с барственной чистотой кедровой тайги, но деревья и кусты, даже в самых густых дебрях, посреди самого страшного бурелома всегда подскажут человеку нужное направление, если тот понимает язык леса, умеет видеть и слышать. Если тот все еще ощущает себя частью природы.
Если б кто спросил у ротного старшины, почему тот вдруг остановился на полушаге, а потом, присев, стал осторожно шарить руками в траве впереди себя, он едва сумел бы объяснить, что именно его встревожило и предупредило об опасности.
Не столько вглядываясь в густую тьму, сколько прислушиваясь к собственным ощущениям, Телегин вдруг почувствовал какую-то неправильность в окружающем мире. Инстинктивно почуяв присутствие в лесу чего-то чужеродного, лишнего. Неживого… Не выросшего, а принесенного извне.
Глубоко и косо забитый в землю, толстый колышек, о который едва не запнулся старшина, был ответом на этот вопрос. Наверное, охотник, сроднившись душой с лесом, сумел распознать, почувствовать нечто мертвое среди живой растительности.
Ощупав траву в направлении, противоположном углу наклона, Кузьмич наткнулся пальцами на достаточно толстую веревку, почти канат!..
Слово «канат» плохо монтировалось со словом «чека». Даже если, вопреки любой логике, немцы все же соорудили несколько смертоносных ловушек, то для установки растяжек обычно используют тонкую стальную проволоку или бечевку. А канат больше подходит для палатки или… маскировочной сетки. Это опять-таки вызывало в уме целый ряд еще более интересных ассоциаций.
«Вопрос на засыпку для непутевого разведчика-второгодника. Что обычно принято маскировать на опушке леса, в непосредственной близости от странного „поля-огорода“, пахнущего авиационным бензином, совсем как полевой аэродром? Да в общем-то много чего… Начиная от склада боеприпасов и горючего, потом — всевозможного груза медикаментов, обмундирования, продуктов, перевозимых транспортной авиацией, аж до самих самолетов… И к этому стоит приглядеться внимательнее. Похоже, тут у них не простая заимка, а самое настоящее лежбище. Логово!..»
Но, сделав такой вывод, Кузьмич еще и выпрямиться толком не успел, как чуть дальше, метрах в десяти, впереди и где-то сверху, что-то сухо лязгнуло, как будто хлопнула форточка. И послышались четкие чужие голоса. И отличить немецкую речь от многих других Телегин смог сразу. Для этого опыта четырех лет войны разведчику вполне хватало.
Фашисты разговаривали не таясь, громко, уверенно и неспешно, даже посмеиваясь, считая, что подслушивать их здесь некому. В чем несильно ошибались.
Какой толк в том, что с такого расстояния Телегин мог разобрать каждый произносимый звук, если не понимал из сказанного ни одного слова. Ну не встречались во времена его учебы в Уссурийском крае немцы. Поляки — были, китайцы — захаживали, а обучиться немецкому языку не представилась возможность. И кроме необходимого для разведчика минимума, состоящего из «Хальт!» или «Хенде хох!», — весь разговор старшина воспринимал как сплошную тарабарщину.