Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
В Ирландии прокатилась волна протестов против деятелей католической церкви, призывающих объявить новый «крестовый поход» на древние Сидхи. После того, как некоторые горячие головы все-таки попытались штурмовать вход в Сидх Меадха, пользуясь тем, что половина мужского населения призывного возраста в округе отбыла в неизвестном направлении, и были остановлены не пособниками сатаны, а мягким материнским укором Княгини Уны, эти призывы вызвали у ирландцев искреннее негодование.
Шотландия, вспомнившая в недавнем сражении с целой ордой все тех же загадочных «орков», древнюю гордость кланов, созывала ополчение. В Лондоне этот факт красноречиво замалчивали. Обе королевы – Елизавета Виндзорская и Анна Боусли* — от комментариев прессе отказались, но, по слухам, в Букингемском дворце состоялась первая за шестьсот лет встреча царственных особ.
Еще более странные слухи ползли из далекой Сибири. Огромная территория, где островки человеческой цивилизации тонули в древнем темно-зеленом море тайги, неожиданно для центральной российской власти превратилась в Рабоче-крестьянскую Народную Вольницу, за все ширящиеся пределы которой пачками вылетали засидевшиеся на местах государственные чиновники и политики всех масштабов. Попытались отмахнуться от проблемы привычным способом – отрядив пару мотострелковых батальонов внутренних войск. Теперь БТРы стояли на границах Вольницы, развернув дула пулеметов в обратную сторону, а их экипажи, сменяясь в карауле, в остальное время активно включались в обустройство светлого будущего. И шли оттуда подрывные письма, зазывавшие родных и друзей туда, где счастливую жизнь не обещают сверху, а строят собственноручно, здесь и сейчас.
В самом Нью-Йорке бурлили нешуточные страсти. Телевизионные каналы попытались было запустить в рейтинговое время старые фильмы про вампиров, ведьм и прочую нечисть, но даже такие шедевры как «Дракула» или «От заката до рассвета» не дотягивали до популярности ток-шоу или аналитических программ на актуальную тему.
Клубы с хоть сколько-нибудь «готичненькими» названиями оккупировали восторженные девицы, мечтающие составить счастье не-жизни романтично-загадочным Детям Ночи. Сородичи торопливо меняли дислокацию, а Иветт ругалась, на чем свет стоит, спешно открывая для своих непритязательные заведения с названиями вроде «Толстый Му» и «Закусочная тетушки Салли».
Картер перебрался в громадный стеклобетонный офис на сороковом этаже и спал, не выходя из кабинета. Консультации и брифинги шли полным ходом. На фоне массовой истерии Принц распорядился поддерживать Маскарад в полном объеме, и меры за нарушение обещал самые жесткие. Кадир подтвердил слова Принца, в красочных выражениях обрисовав судьбу потенциального нарушителя.
В Вашингтоне произошла пара громких убийств. Ни исполнителей, ни, тем более, заказчиков, естественно, не нашли. Но кто бы за этим ни стоял – было поздно. Законопроект был официально внесен в повестку дня следующей сессии Конгресса.
Друзья почти каждый вечер собирались в студии. Но, несмотря на обнадеживающие новости большого мира, атмосфера оставалась мрачной. Фьялар на глазах у всей компании вдребезги расколотил свой новый ай-фон – Иветт, формально остающаяся продюсером Ульфберта, поинтересовалась, будет ли он распускать группу, или искать нового ударника. Картер, появившийся ненадолго, отозвал в сторону Фьялара и Криса и сообщил им, что Шемет сразу же по возвращении из тура, подписал завещание, и они являются душеприказчиками графа. На вопрос, не считает ли Вандервейден, что на такой шаг Войцеха толкнуло Прорицание, которое он скрыл от друзей, Картер со вздохом ответил «ответственность». Мелисенте, пару раз появившейся в студии, о наличии завещания так никто сообщить и не решился.
Крис внимательно присматривался к ней во время этих коротких визитов. Мелисента сидела в уголке, но в разговорах о политике и планах на легализованное будущее принимала участие с искренней заинтересованностью. Поздравила Делию с успешной сдачей нормативов, рассыпалась в похвалах кулинарно-информационному гению Диззи, уже научившемуся вносить изменения в рецепты скопированных блюд. Но один взгляд на ее побледневшее лицо с тенями, залегшими под синими глазами, отбивал всякую охоту говорить с ней о делах, связанных с гибелью Войцеха.
После того, как Мелисента вскользь обмолвилась о том, что Уна вернулась в Ирландию, Крис принял решение. Такси, в которое он загрузил сумки с продуктами, отвезло его к старому дому на Манхэттене, где на двери второго этажа все еще тускло поблескивала табличка «Войцех Шемет».
— Проходи.
Мелисента отступила, пропуская в прихожую Криса с сумками. На ней был длинный халат верблюжьей шерсти, со стеганым воротником и витым шелковым шнуром вместо пояса. Халат волочился по полу, и Крис готов был поклясться, что под ним уже давно знакомые ему шортики и майка.
Прежде, когда он забегал к Войцеху, ей и в голову не приходило переодеваться или прятать их под халатом. Войцеху нравился контраст между солидностью старинной мебели и почти детским легкомыслием ее домашних нарядов. Дело явно было не в приличиях. И Крис решил, что девочка отчаянно старается казаться старше, пряча под халатом Шемета детскую беззащитность.
Крис затащил сумки в кухню и открыл холодильник. Там было не то чтобы совсем пусто, скорее – остатки покупок, сделанных еще две недели назад, вдвоем. В вазе на столе – неимоверно прекрасные фрукты, должно быть доставленные Княгиней из Грезы.
— Ты должна нормально питаться, — наставительно заявил Крис, заполняя полки йогуртами, пакетами с молоком, яйцами, расфасованным на порции мясом и курицей, овощами, фруктами и прочей снедью, — тебе нужны витамины. И этот, как его, кальций.
Мелисента слегка улыбнулась и кивнула. Взяла принесенное Крисом яблоко, вымыла водой из кувшина с угольным фильтром, тщательно вытерла бумажным полотенцем и с хрустом вгрызлась в крепкий румяный бок.
— Я хорошо питаюсь, — кивнула она, — я знаю, что это важно. Но спасибо, что беспокоишься.
Она чуть сдвинула брови, словно рассердившись на себя за чуть не упущенную мысль.
— Есть хочешь?
Крис машинально кивнул. Он еще не охотился сегодня, и вопрос вызвал у него автоматическую реакцию.
— Я сейчас.
Мелисента открыла еще один шкафчик, в самом углу кухни, оказавшийся маленьким холодильником, до отказа наполненным пакетами с кровью.
Откупорила, ловко перелила в маленькую бутылочку с узким горлом, не пролив ни капли, и поставила в пластиковую емкость, от которой к розетке тянулся длинный шнур.