Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
У него все еще хватало безумия надеяться, что у них получится по-другому.
Утомленная Мелисента прислонилась к его плечу, и он снова налил ей вина.
— Ты прекрасна как сон, Принцесса, — шепнул он, — я бы хотел не просыпаться никогда.
— Сон без пробуждений – это смерть, — ответила Мелисента, задумчиво глядя на пламя свечи, — а я хочу жить для тебя.
Войцех зарылся лицом в ее волосы.
— Я бы за тебя умер. Но уже не получится, — тихо прошептал он. Очень тихо.
Он дал ей недолгий отдых, убаюкав на своем плече, и снова разбудил поцелуем. Часы на стене, резное чудовище с литыми чугунными стрелками и тяжелыми гирями неумолимо отсчитывали время.
Четыре часа. Два часа до рассвета. Последняя точка, когда он еще успел бы отвезти ее домой и вернуться сюда, в безопасность своего убежища, пройдена. Войцех смотрел на нее, разгоряченную, с влажной челкой, прилипшей ко лбу, припухшими от поцелуев губами и сияющими глазами. Это был последний раз, когда он видел ее такой. И никогда ему не увидеть, как сменится женственной силой эта хрупкая нежность, не узнать, как ее стремительная походка наберет уверенность и плавность, взгляд станет призывно-лукавым, горячим, обещающим открыть все тайны зрелой чувственности. Не целовать первые седые волоски в темном шелке ее волос, не восхищаться тонкими лучиками морщинок, делающими взгляд мудрым и добрым…
В последний раз она почти кричала, и ее пальцы до боли сжимали его плечи, она закусила свою руку, чтобы не впиться зубами ему в плечо. Войцех в последний раз коснулся поцелуем ее лона, посылая прощальную волну экстаза. Скоро рассвет. У них остался всего час до того, как они провалятся в дневное небытие, рядом, словно два холодных трупа.
Его губы коснулись ее шеи, как в первую ночь. Там, где билась голубая жилка, там, где он боялся с тех пор ее коснуться. Запах крови ударил ему в голову. Клыки рванулись из десен.
Медвежьи лапы, обхватившие хрупкую шейку, встали перед его взглядом. Он с ужасом оторвался от нее, взглянув на свои тонкие пальцы. Лейтенант Шемет с портрета на стене ухмыльнулся медвежьим оскалом.
— Я не могу, — он зарылся лицом в ее колени, — я не могу этого сделать. Уезжай, умоляю тебя. Пожалуйста, уезжай и ни о чем не спрашивай.
Она молча кивнула и потянулась к разбросанной по ковру одежде.
37. Манхэттен, Нью-Йорк. Фьялар. Войцех
— Ну, и где Войцех? – недовольно спросил Фьялар, глядя на входящего в студию в одиночестве Бобби.
— Понятия не имею, — пожал плечами МакГи, — я сделал все в точности, как ты велел. Постучал ему в дверь с первыми лучами заката. И колотил в нее, по меньшей мере, час, не забывая телефон набирать.
— Звонок за дверью слышал? – вмешалась Делия.
— Не-а, тихо. Или его дома не было, или он телефон отключил.
— Второе вернее, — заметил Крис, — я вчера до пяти утра дежурил у него под окнами, никто оттуда не выходил. Еле успел к Фьялару в студию домчаться, пока меня солнышком не припекло.
— Значит, дома, — подытожил Фьялар, — может, до сих пор в себя не может от радости придти, что проблемы решились. Раз уж обратной дороги нет.
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? – Крис чуть не схватил Фьялара за грудки, — он свою девочку убил. То, что от нее осталось… Годится для чего угодно, кроме любви.
— А как же Моника? – спросил Фьялар.
— Моника для любви и при жизни не очень годилась, — пожал плечами Крис, — ее революция и свобода больше интересовали, чем все остальное. Хотя девицей она не была, я бы заметил. Мы не любовники, Фьялар. Даже в вампирском смысле. Я никогда не пробовал ее крови после обращения, а она моей. Это создает кровную связь между Дитя и Сиром. Я забрал у нее жизнь, но не заберу то, что для нее дороже жизни – свободу.
— Убедил, — Фьялар высвободился из хватки Криса, — извини. Тогда зачем ты его вчера уговаривал?
— Потому что мне, по большому счету, на его девчонку наплевать. А его малкавианская шкура мне дорога как память.
Делия, отошедшая на пару минут, снова присоединилась к разговору.
— Фьялар, я звонила в ее школу. Она сегодня была на занятиях. Ушла с полдня, и домой пришла поздно – ее искали. Но пришла. При дневном свете. Соображаешь, что происходит?
— Боюсь, что да, — осипшим голосом произнес Фьялар, — мальчишка… Троллью мать! Делия! Ты там была?
— Один раз, — ответила дроу, — но, кажется, вспомнить смогу.
— Поможешь мне портал, — Фьялар уже направлялся к лестнице, волоча Делию за руку за собой, — я пойду один. И не ломитесь больше в дверь, пока я оттуда не выйду. Он не откроет.
С порталом Делия провозилась минут десять, представляя себе маленькую прихожую то освещенной, то темной, с курткой висящей на стене и без зонтика, стоявшего в углу, и каждый раз наводя для Фьялара детальную иллюзию. Пока, наконец, не додумалась сосредоточиться на гравюре, изображающей шхуну, несущуюся сквозь бурю на всех парусах. «Призрак». Портал открылся меньше, чем в полуметре от стены, но Фьялару этого хватило, чтобы протиснуться.
Гном осторожно заглянул в гостиную. Войцех, в черном гусарском мундире, сидел за большим квадратным столом. На столе стояла запотевшая бутылка Смирновской и графин с узнаваемо темной жидкостью. Закуска в хрустальных вазочках и на фарфоровых тарелках. Возле дивана у стены – кровавое пятно на полу.
— Где труп? – спросил Фьялар, входя в комнату.
— Минут десять назад ушел домой, — пожал плечами Войцех, не оборачиваясь, — я не сомневался, что ты придешь. Но надеялся, что войти не сможешь.
— Если бы я не нашел способ войти, пришлось бы ломать дверь, — ответил Фьялар, — присесть можно?
— Конечно. Составишь мне компанию. Напиваться в одиночку — дурной тон.
— И как ты собирался это сделать? – Фьялар принюхался к жидкости в графине, но в нос ему ударил только теплый металлический запах крови.
— Влил в этого типа литр Смирновской, — ухмыльнулся Войцех, — а потом спас его от алкогольного отравления, сделав переливание. Я же говорил, что он уже ушел.
— И что ты собираешься делать? – спросил Фьялар, наливая себе водки в хрустальную стопку и вытаскивая из вазочки соленый огурец, — после того, как напьешься?