Операция «Ракета»
Шрифт:
При аресте у кухарки были обнаружены в кармане таблетки цианистого калия. Она поняла, что отпираться бесполезно и рассказала о задании, которое получила в гестапо - отравить Морского и его офицеров.
В штабе отряда «Вперед» состоялся серьезный разговор. Говорил начальник особого отдела капитан Олевский:
– Товарищи офицеры, случай с предательницей заставляет нас еще раз серьезно задуматься над нашей бдительностью и дисциплиной. Примеров беспечности можно привести немало… Командир отряда самолично уходит на задания, свободно разгуливает от одного отряда к другому…
– Опять ты за свое, капитан, - отозвался со своего места Морской.
– Что я - фараон египетский, что ли? Меня же сюда командировали швабов бить, а не себя охранять…
– Олевский прав, командир, - сказал Бобров.
– Это не его прихоть, а приказ Центра. И поскольку гестапо прицелилось в твою голову, начальник особого отдела обязан принять решительные меры…
После совещания Олевский вызвал в штабную землянку всех ординарцев и дал им указание неотлучно находиться возле своих командиров. Морского поручено было охранять Владимиру Шатилову. Центр дал этой кандидатуре свое одобрение.
…Владимир Шатилов окончил в 1937 году Балашовский учительский институт. Преподавал физику в школе на станции Аул, Томской железной дороги. В начале сорокового был призван на действительную службу. Прорываясь из окружения под Оршей, попал в плен. Бросили его в минский лагерь, откуда он через несколько дней бежал. Поймали. Избили и втолкнули в барановскую тюрьму. За месяц изучил все ходы и выходы. Подобрал товарищей и бежал. И снова неудача: схватили и отправили в Германию. Сидел в лагере № 4 Цейтхаим, что возле города Мюленберн, на. Эльбе. Но и отсюда он вместе со своим товарищем по каторге Леней Новиковым пытался бежать. Снова поймали, привезли назад. Через месяц опять бежали.
Семьдесят две ночи шли Владимир Шатилов и Леня Новиков по чужим, незнакомым землям. Прошли Германию, Чехию, добрались до Словакии. В Турзовских лесах попали в небольшой партизанский отряд, а потом перешли к Морскому…
В отряде «Вперед» Владимир Шатилов был поочередно командиром группы разведки, командиром взвода, а потом - роты. Его любили товарищи, охотно шли с ним на выполнение заданий.
Теперь ему предстояло стать личным ординарцем Морского.
– Гестапо пытается обезглавить партизанские отряды, - объяснил задачу Олевский, - и мы вынуждены принять меры. Морской много ходит по ротам, отрядам, гарнизонам и селам… Там особенно нужно смотреть да смотреть…
– Понятно, товарищ капитан!…
– Имей в виду, что подполковник часто лезет в пекло, а запретить ты ему не можешь… Тут уж выкручивайся как умеешь, прикрывай его огнем, не пускай…
– Ясно…
– Ну, коль ясно, иди… Приступай к новой службе. Предупреждаю, что будет нелегко…
ОТРЯД ПРОРЫВАЕТСЯ В ГОРЫ
Два дня подряд шел снег: ноябрь принес в эти края морозы и вьюги. Лагерь был завален снегом, и только глубокие тропки между землянками да дымки, вьющиеся над ними, выдавали присутствие в лесу людей.
И летом нелегка жизнь партизан, а зимой она и вовсе стала тяжелой. Землянки не спасали людей от холода, теплой одежды не хватало.
Но никто из партизан и не предполагал, что скоро они будут вспоминать об этих холодных землянках как о самых желанных дворцах…
В середине ноября немцы бросили против отряда полк эсэсовских карателей. Надо было уходить в горы. Владимир Лихачев привел из Калиште проводника - словака лет сорока, одетого в полушубок, теплые сапоги и лохматую серую шапку.
– Я проведу вас на Козий хребет… Поспешим… - сказал проводник.
Смеркалось, когда отряд выступил из лагеря. Шел небольшой снег. Холодный, пронизывающий ветер крутил над землей снежную пыль, заметая следы людей.
Впереди шел проводник, а следом за ним - разведчики Лихачева и дозорные группы Йожефа Жежеры и Василия Хомутовского. Сзади, метрах в пятидесяти, двигалась вся колонна, во главе которой находился штаб. Отряд опустился в глубокую расщелину, когда впереди загремели автоматы, ударили немецкие пулеметы. Как подкошенный, упал проводник.
Разведчики, поддержанные головной заставой, рванулись вперед, чтобы с ходу смять вражескую засаду, но, прижатые огнем, залегли. Справа и впереди заработали немецкие минометы. Вздымая вихри снега, мины рвались почти рядом с партизанами. Малейшая растерянность грозила гибелью.
– Отходить влево!
– крикнул Бобров.
– Отряд, за мной! Бегом!…
Колонна качнулась в сторону высокого хребта, протянувшегося слева. А в это время Морской выскочил вперед и с автоматом наперевес бросился туда, где под ураганным огнем залегли разведчики Йожефа Жежеры, Владимира Лихачева и бойцы походной заставы под командованием Василия Хомутовского. Шатилов схватил командира за рукав:
– Нельзя, убьют!…
Но Морской бежал, не останавливаясь. Трассирующие пули, подобно светящимся шмелям, неслись навстречу. Владимир не отставал от командира. Вдруг он резко выставил вперед ногу и Морской, споткнувшись, кубарем полетел в снег.
– Перестань дурня валять!
– накинулся он на ординарца, вылезая из сугроба.
– Не дай я вам подножку, так вы бы уже на том свете были!
– Ты брось эти штучки!… В инструкции не значится, чтоб командира с ног сбивать.
– Вот чудак человек!… - Морской поднял автомат и снова побежал, стреляя на ходу.
– Назад, командир!
– поднялся навстречу Лихачев.
Морской приказал разведчикам продержаться еще минут десять и вернулся к колонне. Эсэсовцы наседали. Походная застава пятилась, отбиваясь огнем из автоматов, прикрывая отряд.
Через несколько минут Лихачев подбежал к стоявшим на склоне офицерам:
– Прикрытие отходит. Уходите!
Лихачев приложил к губам ладони и громко заухал, как филин в осеннем лесу. Из тьмы вынырнули разведчики, услышавшие сигнал сбора.
– Отходим!…