Операция «Рокировка»
Шрифт:
Оскар Кринке только с еще большим уважением посмотрел на оберштурмфюрера.
— Хорошо, Генрих. И все же не рискуй зря. Я не слишком хорошо понимаю по-русски, в Генерал губернаторстве больше польский в ходу… был, — он коротко рассмеялся. — Зато я знаю одну поговорку красных. «Пуля — дура!».
— Договорились. Спасибо, что предупредил! Буду осторожнее… — Корнев хлопнул коменданта по плечу, потом округлил глаза, глядя ему за спину: — Не понял, а это что еще такое?
Кринке оглянулся, но ничего не увидел. Пустая улица. Дома с закрытыми дверями и затянутыми белыми занавесками окнами.
— Ты о чем?
Обер-лейтенант снова повернулся лицом к собеседнику, но того уже не было рядом.
Как только немец отвлекся, Николай шагнул в сторону и в два прыжка нырнул в ближайший палисадник. Отсюда было удобнее всего обойти дом, где засел советский летчик, сзади. Не привлекая внимания ни пилота, ни немцев.
— Черт!.. — восхищенно пробормотал Оскар. — Теперь верю, что русскому недолго на свободе разгуливать. Интересно, оберштурмбанфюрер достаточно влиятелен, чтобы помимо креста, мне еще и капитана присвоили?.. Но, в любом случае, мне лучше быть рядом.
Обер-лейтенант поманил к себе ближайшего солдата, распорядился отойти подальше, а сам двинулся следом за «адъютантом».
Корнеев быстрым шагом пересек сад и двор, легко перемахнул через низкий штакетник, отделяющий одно подворье от другого, и встал под стеной нужного дома, рядом с окном.
— Яша, забодай тебя корова, ты меня слышишь? — произнес хоть и громко, но такой скороговоркой, что и не каждый русский смог бы разобрать, не то что немец, кое-как понимающий русскую речь.
— Да… — по минутной паузе отозвался летчик. — Ты кто такой?
— Пассажир твой, чтоб меня подняло, развернуло да шмякнуло… — в прежнем темпе ответил Корнеев.
— А чего так странно говоришь?
— Вот же дубина стоеросовая, тебя там черепушкой о потолок не приложило? Или думать пилоту по штатному расписанию не положено? Ушки у стен растут или нет, мне почем знать? — Корнеев максимально взвинтил темп. Слова сыпались из него одной непрерывной очередью.
— А-а, — дошло до летчика.
— Ну, то-то… — перевел дыхание Николай и уже чуть не по слогам, громко проорал. — Сдавайся, Иван! Немецкое командование обещает сохранить тебе жизнь!
Выхватил пистолет и резко развернулся на раздавшийся неподалеку шорох.
— Не стреляй, свои… — Оскар Кринке быстро подбежал к дому и тоже прислонился к стеке рядом с Корнеевым. — Как ты ловко говоришь… Я даже половины слов не то что не понял — расслышать не успел.
— Хотел, чтоб русский за своего принял, — объяснил Корнеев, мысленно проклиная излишнее рвение коменданта. — Они, даже предателям больше доверяют, чем нам.
Летчик молчал. Похоже, все еще сомневался.
— Эй, Иван! — Корнеев сменил тактику. — Выпить хочешь?
— А ты нальешь? — тут же отреагировал Яков.
— Тому, кто возьмет в плен летчика, положена бутылка шнапса. Так почему бы тебе не сдаться добровольно и не выпить ее самому?
— Заманчиво. А не обманешь?
— Слово офицера.
— Угу… — пилот немного помолчал. — Слово, говоришь? Нет, давай так. Ты мне сперва бутылку брось. Я приму на грудь и сразу в плен. Идет?
— Она же разобьется!..
— А в флягу перелить?
— Хорошо, будет тебе шнапс… — Корнеев повернулся к коменданту. — Оскар…
— Я понял, — кивнул тот. — Сделаем.
Обер-лейтенант хотел отдать распоряжение, но кроме них с Корнеевым рядом никого не было. Сам же отослал солдат.
— Сейчас… Я знал, что русские любят выпить, но чтоб настолько…
Оскар Кринке улыбаясь, подмигнул «адъютанту» и убежал.
— Яша! Сейчас будет тебе шнапс. Гляди, и в самом деле не напейся! Уши оборву и скажу шо так было! А еще, ничему не удивляйся, когда сдашься. Все понял?
— Так точно.
— Ну и славно. Сядешь рядом с Петрухой, он тебе подробнее объяснит. На всякий случай запомни одно, пока я или мой товарищ не произнесем: «Ну все, нам пора!», ничего не предпринимать.
— Есть, ничего не предпринимать…
— В какое окно тебе флягу забросить?
— Да в какое угодно, я ж пить все равно не буду.
— Идиот… — прошипел Корнеев. — Совсем рехнулся? Хоть рот прополощи, и вылей. Они ж проверят потом.
— Извини, друг… Что-то я растерялся.
— Еще вопрос. Ты на еврея сильно похож?
— Как вылитый.
— Тогда изгваздай морду грязью, кровью… Нам час нужен, не больше. Все, фриц обратно бежит. Очень прошу, сыграй правдоподобно.
— Не боись, командир. Яша Гусман не только летать умеет. Яша Гусман еще и в самодеятельности не последний человек.
— Радуйся, Иван! Вот твой шнапс! — опасаясь, что Кринке может расслышать пилота, Корнеев шагнул навстречу немцу. Взял у него флягу, прицелился и точно метнул ее в открытое чердачное окно. Послышался глухой удар, вскрик и брань.
Николай с Оскаром переглянулись и рассмеялись.
— Можно было вместо фляги кинуть русскому булыжник, — сделал вывод комендант. — Интересно, это он такой дурной, или выпить торопился?
— Нам его не в школу сдавать, — отмахнулся Николай.
На чердаке дома опять что-то загремело, а еще буквально через минуту оттуда донеслось совершенно не мелодичное, но задушевное:
— Степь, да степь круго-о-ом…
Путь далек лежи-и-ит…
В той степи-и глухо-о-ой…