Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле
Шрифт:
Деннис тоже был человеком Москвы, окончившим Ленинскую школу. Свою лояльность по отношению к русским он продемонстрировал, оставив в Советском Союзе для продолжения образования сына Тимоти. Он унаследовал должность Морриса в Милуоки, и они долгое время были друзьями, по крайней мере так считал Моррис.
Рассказ Денниса можно было кратко изложить следующим образом: роспуском партии Броудер рассердил Советы и лишился их доверия. Им была нужна мощная, хорошо организованная американская коммунистическая партия, которая могла бы продолжать борьбу за распространение в Соединенных Штатах коммунистических идей. По их указаниям Деннис и Уильям 3. Фостер организовали исключение Броудера и восстановили партию. Теперь лидером партии был Деннис, и его первоочередной задачей стало примирение фракций, верных Броудеру, с фракциями, остававшимися
Вскоре у Денниса возникла еще одна проблема. Луис Буденц, редактор газеты «Дейли уоркер», отрекся от коммунизма и присоединился к католической церкви, вызвав тем самым немалый восторг антикоммунистов. Деннису нужен был человек, пользующийся уважением как в рядах партии, так и вне ее, которым он мог бы заменить Буденца на посту редактора. Не возьмется ли Моррис за эту работу? Когда Деннис отмел его возражения, сводившиеся к отсутствию журналистского опыта, Моррис, как верный солдат партии, согласился.
Приводимая ниже переписка проливает некоторый свет на атмосферу того времени. Казначей партии Чарльз Коумбейн 18 сентября 1945 года пишет Моррису:
«По сообщению товарища Файна, район заплатил вам по 20 сентября. Начиная с этой даты мы включили вас в свою платежную ведомость. Размер жалования, который установлен вам в Национальном комитете (!), составляет 60 долларов в неделю. Из этой суммы вычитается 6 долларов 60 центов налогов (в связи с наличием двух иждивенцев — жены и ребенка), 60 центов налога на социальное обеспечение и 5 долларов 30 центов на приобретение облигаций военного займа, которые зачисляются на ваш счет. На основе этого и полученных мной указаний направляю вам чек на сумму 475 долларов в виде платы за десять недель до 1 декабря».
5 октября Деннис писал:
«Мы с тревогой ждем от вас сообщений относительно заключения врача. Если вы не против, мне хотелось бы, чтобы вы прислали записку и сообщили о состоянии своего здоровья. Более того, мне хотелось бы, чтобы вы сообщили нам свои предварительные соображения насчет того, когда вы сможете приступить к новой работе».
Однако некоторые члены партийного руководства решительно выступили против назначения Морриса на том основании, что он — сторонник Броудера. 17 декабря 1945 года Деннис присылает письмо, в котором сообщает, что его оппоненты разгромлены.
«Мы достигли соглашения относительно следующих предложений, которые были доведены до сведения коллектива газеты «Дейли уоркер» и поддержаны в ходе голосования подавляющим большинством. Чайлдс — редактор, Милтон Говард — заместитель редактора, Алан Макс — исполнительный редактор, Роб Холл — редактор по Вашингтону, Клаудиа Джонс — редактор по делам негров. Две других редакторских должности останутся, как и сейчас, за Джимом Алленом или Джо Старобиным, как иностранным редактором, и Джорджем Моррисом — редактором по вопросам труда.
Когда вы вернетесь, я полностью проинформирую вас о продолжительных, живых и искренних дискуссиях, имевших место по этим вопросам, и по более широким аспектам того, что должно быть сделано, чтобы добиться (!) существенного улучшения политического и журналистского облика газеты. Вам следует знать, что некоторые члены редколлегии первоначально выразили сомнения по поводу назначения редактором человека, едва знакомого (!) с непосредственными задачами редактирования и издания газеты. Очень хорошо, что эти вопросы были подняты в процессе дискуссии и большинство товарищей в ходе обсуждения пришли к более ясному и правильному коммунистическому пониманию коммунистического характера(!) нашей газеты и нужных качеств ее редактора. В заключение встречи мы попросили провести голосование, и вы получили 26 голосов «за» 2 голоса— «против» и двое воздержались.
Самые теплые пожелания вам, Элен и Билли. Поздравляю всех вас с праздником.
С дружескими пожеланиями.
В начале 1946 года Моррис переехал в Нью-Йорк и начал выполнять обязанности редактора. Вскоре после этого в его кабинет неожиданно ворвался встревоженный Сэм Карр. Шифровальщик советского посольства в Оттаве Игорь Гузенко перешел на сторону американцев и назвал в числе советских шпионов ряд лиц, включая Сэма Карра.
— Яне могу туда вернуться, — сокрушался он. — Мне нужно связаться с русскими, но я не знаю как. Что делать?
Когда Джек отвез Карра в дом состоятельного сторонника коммунистической партии, Моррис позвонил Тиму Баку в Канаду. Примерно неделю спустя советские агенты тайно вывезли Карра в Москву. Для властей Соединенных Штатов и Канады он просто исчез.
В 1947 году Деннис попросил у Советов разрешения послать в Москву корреспондента «Дейли уоркер» для освещения открывавшейся в Москве конференции министров иностранных дел. Ему ответили: «Присылайте Морриса». Но когда редактор по вопросам труда Джордж Моррис запросил визу, пришло новое указание: «Мы ждем Морриса Чайлдса».
В Нью-Йорке ходили слухи, что Сталин возобновил преследования евреев, и Пол Новик, редактор еврейской газеты «Морнинг фрайхайт» настоятельно просил Морриса призвать Советы прекратить репрессии. Он также дал Моррису пенициллин и другие лекарства для передачи еврейским артистам и интеллектуалам в Москве.
Моррис вылетел в Москву в компании тридцати четырех других корреспондентов, среди которых были такие известные журналисты, как Уолтер Кронкайт, Говард К. Смит и Кингсбери Смит. В гостиницу, где разместились корреспонденты, приехала южноафриканская коммунистка Молли Перлман, которая сообщила Моррису, что Советы поручили ей быть его секретарем. Она передала ему билет на балет и сказала, что там обязательно нужно быть.
На следующий вечер в театральной ложе к нему присоединились два представителя Международного отдела (ранее известного под названием Коминтерн). Они настоятельно хотели услышать детальный рассказ обо всем, что происходило в американской компартии после 1943 года, оценку ее сегодняшнего состояния и характеристики ее ведущих лидеров. Еще они просили оценить президента Гарри Трумэна. Моррис охарактеризовал того как «крепкий орешек» и сказал, что далеко не разделяет мнение американской прессы, будто бы тот проиграет выборы 1948 года.
Днем Моррис занимался обычной корреспондентской работой, посещал пресс-конференции и брифинги, работал над репортажами. Большую часть вечеров он тайно совещался с Советами. Когда он поднял вопрос о преследовании евреев, хозяева притворились шокированными тем, что кто-то кроме злобных империалистов мог вообразить нечто подобное. Ничего похожего не было, и они будут рады направить советских евреев в Нью-Йорк, чтобы те заверили в этом еврейскую общину. Что же касается артистов и интеллектуалов, для которых он привез лекарства, те находятся либо на дачах, либо в санаториях и получают достаточную медицинскую помощь.
В подарок старым друзьям еще по годам учебы в Ленинской школе Моррис привез виски «Кентукки», сигареты «Кэмел», лекарства, духи, нейлоновые чулки и американские консервы — мясную тушенку, ставшую в Москве популярной со времен американской военной помощи. Эти подарки обеспечили ему приглашения в русские дома с привычной обильной выпивкой. Как правило, он не пил спиртного, но среди русских пересиливал себя, показывая, что был и остается одним из них.
Во время этих долгих пьяных застолий ему довелось услышать кошмарные откровения. Еврейские артисты и интеллектуалы пребывали не на дачах и не в санаториях; они томились в тюрьмах в ожидании почти неизбежной казни. Многие общие знакомые исчезли. Моррис уже знал, что Карл Радек, Лев Каменев, Григорий Зиновьев и Николай Бухарин, читавшие лекции в Ленинской школе, расстреляны. Та же участь постигла бесчисленных верных партийцев, генералов, ученых, интеллигентов и разведчиков. Миллионы крестьян с семьями были депортированы в трудовые лагеря, где работали как рабы, а на Украине Сталин сознательно уморил голодом сотни тысяч, а может быть, и миллионы людей. Больше того, Сталин вовсе не стратегический гений, который выиграл время для укрепления обороны Советов, заключив сделку с Гитлером, а глупец, который доверял фюреру и верил, что благодаря союзу немецкой промышленности и советских природных ресурсов коммунисты и нацисты вместе смогут добиться мирового господства. Его доверие было настолько полным, что он решительно отвергал все предупреждения советской и британской разведок об угрозе немецкого вторжения в 1941 году. Когда предсказанное вторжение началось, оно буквально лишило его дара речи. Несколько дней он скрывался, переживая потрясение, и министру иностранных дел Вячеславу Молотову пришлось первым призвать нацию к оружию.