Операция «Театр» (сборник)
Шрифт:
Начальником отдела оказался капитан с выбитым зубом и свежим синяком под одним глазом.
– Не обращай внимания на мой внешний вид, – рассмотрев документы Ермолая, прошепелявил капитан. – Вчера задерживали одного диверсанта. Оказался здоровенным таким, пришлось повозиться, ну и… частично пострадать.
Сергеев сел на стул, а капитан стал куда-то звонить. Не дозвонившись до нужного абонента, выругался.
– Тебе надо срочно связаться со своим начальником, майором Истоминым, – бросил капитан. – Да связь у нас, видишь, хреновая.
Он снова стал звонить и вскоре передал трубку Ермолаю.
Услышав
– Здравия желаю, товарищ майор. Какое мне будет приказание?
– Здравствуй, Ермолай. Приказание следующее: первым же самолетом отправляешься в Москву. Я тебя встречу на аэродроме Щелково и все изложу. Вопросы?
«Точно, новая операция», – решил Сергеев и бодро ответил:
– Нет вопросов, Николай Максимович.
– Хорошо, тогда до встречи. Передай трубку капитану.
– До встречи, – выдавил Ермолай и передал трубку хозяину кабинета.
Через пять минут капитан и Сергеев выезжали в аэропорт…
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления
Генерального штаба Красной армии (в настоящее время ГРУ ГШ ВС РФ),
кабинет начальника…
В типично служебном кабинете находились трое военных мужчин. Комиссар (по современной воинской иерархии соответствует генерал-лейтенанту) Голиков проводил совещание со своим заместителем по западному направлению деятельности, полковником Селезневым и ведущим сотрудником управления по Германии, майором Истоминым.
Слово сразу взял хозяин кабинета. Прямо за его головой, на стене красовался портрет строгого Ф.Э. Дзержинского.
Не спеша и тихо, комиссар излагал свои мысли:
– …и все же у меня есть сомнения в части использования в операции «Театр» лейтенанта Сергеева. Во-первых, не совсем его сфера профессиональной деятельности. Во-вторых, ему на Урале поручен важный участок работы. В-третьих, он еще не совсем здоров. Что скажете, товарищи офицеры?
– С кадрами у нас сейчас проблема, – быстро бросил полковник. – Большие потери.
– А я верю в Сергеева, – тихо вымолвил майор. – Он уже по нашим меркам, достаточно опытный перевозчик и хранитель ценностей. Да, и по сути, контрразведчик. Он молодой и здоровый парень, а на Урале в хранилище, уверен, справятся и без него…
В самолете Сергеев думал о своей жизни, о своих родных и близких: маме, Миле… Подумал о работе.
«Как Молева Ольга Олеговна будет без меня? В хранилище столько еще всего предстоит сделать, дооборудовать!..».
Конечно же, думал и о войне. Немецко-фашистские войска по-прежнему все наступали, захватывали все новые города и селения…
«Как там мой блокадный Ленинград?..», – горько размышлял.
Подумал и о возможной будущей госбанковской операции… Внезапно вспомнились стихи Есенина в музыкальном исполнении, недавно пропетые Молевой:
Там, за рощей, по дорогеРаздается звон копыт.Скачет всадник загорелый,Крепко держит повода.В чарах звездного напеваОбомлели тополя.Знаю, ждешь ты, королева,Молодого короля…Незаметно задремал…Приземлились на щелковском военном аэродроме. Выходя из самолета, Ермолай издалека заметил крупную фигуру Истомина.
Майор широко улыбнулся, протянул руку:
– Здравствуй, уже лейтенант Сергеев. Прими мои сердечные поздравления, Ермолай, – похлопал рукой по спине Сергеева.
– Здравствуйте, Николай Максимович. Спасибо за поздравления, служу Советскому Союзу!
– Пойдем, друг, в столовую, перекусим, заодно и поговорим…
За столом, рассматривая Сергеева, Истомин вымолвил:
– Похудел, осунулся ты, брат, как-то возмужал.
Сам майор выглядел неважно: несвежее лицо, мешки под глазами, уставшие глаза. Но говорить об этом, ровно как и спрашивать о его жене Ирине, Ермолай не стал. Лишь бросил:
– Война никого не красит. Что за задание мне предстоит?
– Тебе предстоит участвовать в секретной операции «Театр». Заруби – секретной.
– «Театр»? Не понимаю?!
– Потом, не сразу все поймешь. Ты наверняка в Ленинграде ходил в Эрмитаж?
– Несколько раз. А что?
– Сколько там разных экспонатов, картин, скульптур и прочих ценностей?
– Ну… наверное, миллионы единиц.
– Так вот, друг Ермолай, на сегодняшний день большая часть экспонатов из Эрмитажа вывезена на хранение на Урал. Как понимаешь, вывозили бегом и стихийно, что-то взяли, что-то забыли, а что-то просто не успели. Так вот, сейчас значительная часть нашего народного достояния еще находится в Эрмитаже. Это колоссальные материальные и культурные ценности. Кроме того, с началом войны в Эрмитаж стали свозить на хранение культурные ценности из пригородных дворцов и различных учреждений Ленинграда. Кое-что другое, например, ценнейшие рукописи архива Академии наук СССР, секретная оборонная документация, закрытые партийные архивы. Понимаешь?
Сергеев кивнул.
– Тебе, друг, – продолжал майор, – предстоит принять участие в вывозе этих бесценных экспонатов, ценностей и документов.
«Идет смертельная война, а я… – раздумывал Ермолай. – Возить музейный хлам и партийные бумажки?» – спросил:
– А как же Госбанк? Я ведь сотрудник Госбанка? Там, на Урале, золотой запас страны…
– Не переживай, – перебил майор, – мы все решили. Ты что загрустил?
– Неожиданно это.
– Так надо, Сергеев. Мы должны непременно сохранить народное достояние для себя, потомков и истории. Это приказ, операция одобрена на самом верху. Понимаешь! Важнейшая государственная задача! Я за тебя, друг, поручился.
«Конечно… дело это важное», – осознал Ермолай и вымолвил:
– Понял, Николай Максимович и вас не подведу.
– Так-то лучше, брат. Сейчас я посвящу тебя в некоторые детали. На днях принято решение об организации транспортной воздушной связи между Москвой и Ленинградом. Риски конечно есть. Так, позавчера фашисты сбили один наш самолет. В рамках операции «Театр» полеты будут проходить в ночное время со всеми выключенными огнями. Тебя встретит в Ленинграде и окажет всестороннюю помощь наш сотрудник, участник операции, капитан Максимов.