Операция «У Лукоморья…»
Шрифт:
– Пожалел,– сердито ответила мама-белка.– Детей спать не уложишь под этот кошачий концерт.– Она оттеснила мужа от выхода, не заметив, как рядом проскользнул бельчонок, таща в лапках еловую шишку.
– Геночка, до полуночи еще далеко?
– Мяу,– удрученно ответил Геночка.
– Далеко,– вздохнула мама.
– Мя… ик!.. мя… ик!
– Кто-то вспомнил сердешного. Может, Яга? – Папа-белка вылез наружу и настороженно огляделся.
– Да замяукался он,– прожурчал чей-то сердитый голос.– Туесок тащи.
Папа-белка выволок туесок из дупла. На толстой
– Полечи сердешного,– попросил он, выжимая в туесок свою зеленую бороду.
Вода не помогла. Мяуканье гармонично перемешивалось с нервной икотой.
– Ты воздуху побольше в грудь набери,– посоветовала мама-белка,– и не дыши.
Мяуканье прекратилось.
– Полегчало,– удовлетворенно сказал водяной.
– Ик!.. мяу. Ик!.. Ой!!!
Шишка, запущенная вредным бельчонком, звонко шлепнула «кота» по лбу, взмыла вверх и упала ему на колени.
– Ах ты… – Гена схватил шишку и в сердцах запустил ее обратно, чуть не сорвавшись с цепи, на которой восседал, отрабатывая свою повинность.
– У… ё… – Что-то шумно плеснулось в озере.
– А? Что? Горим? Чего тушим? – всполошенно закричал кто-то из кустов. На поляну выполз мокрый леший.
– Да нет, папа, не горим,– ответил Гена, вертя головой в поисках бельчонка.– Это, по-моему, на тебя водяной упал.
– Зачем? – ошалело спросил леший.
– Случайно,– недовольно пробурчали из озера.
– Геночка,– дверь избушки распахнулась,– завтра домяукаешь…
– Завтра я не мяукаю. Завтра у меня стрижка.
– Ну послезавтра,– засмеялась Яга.– Тут наше яблочко такую фильму по блюдечку крутит. «Еммануель» называется. Я в молодости и то скромнее была.
Гена на мгновение задумался, вспоминая рассказы Яги о ее бурной молодости, и решил, что на это стоит посмотреть. С бельчонком можно разобраться и завтра.
– Совсем из головы вылетело,– почесал затылок леший, когда за сыном захлопнулась дверь.– Стрижка… кого ж ей завтра прислать?
– Вот завтра и будешь думать,– рассердилась мама-белка.– Вы дадите мне детей уложить или нет?
Леший обреченно вздохнул. Затрещали кусты. Поляна опустела.
11
Тяжелый засов каменной двери подземелья со скрипом и скрежетом встал на свое место. Кощей вытер со лба обильно выступивший пот и облегченно вздохнул. Самое ценное из магического арсенала было схоронено.
– Замок ей подавай! – бормотал Его Бессмертие, поднимаясь по мокрым, осклизлым ступеням тайного хода.– А я теперь пыхтеть должен… Что там у нас на очереди? Ковры, мебель, картины… Ненасытная! Да за одни полотна… Знала б она, сколько золота я только за картины отвалил! Лучшие мастера старались… но ничего… дровишек в залы наколдую… пусть жрет, пока не подавится.
Под черным мраморным троном зашевелилась плита. Кощей с натугой отвалил ее в сторону, ужом выскользнул из-под низкого сиденья и замер. Прямо перед его носом на пестром персидском ковре красовался угольно-черный отпечаток чьего-то ботинка. Запах паленой шерсти ударил в ноздри. Кощей вытянул шею. Неровная цепочка следов шла вдоль стен тронного зала и уходила в малый. Его Бессмертие поднял глаза и завыл. Картины исчезли. Кощей рывком вскочил с пола и рванулся в малый зал. Оплавленные бутылки борзенского вперемешку с осколками рыльского грудой битого стекла валялись под вскрытым неизвестным злоумышленником тайником. Внутри опустевшей ниши стояла одинокая, чудом уцелевшая бутылка.
– Люцик! – взвизгнул Кощей.– Искусствовед рогатый! Ну, погоди!
Его Бессмертие, не помня себя от ярости, на одном дыхании прорычал заклинание вызова. Вместе со всполохом молнии на ковер выпало человекоподобное существо с огромными черными крыльями за плечами.
– Куда ты так торопишься? – сердито прошипело оно Кощею, принимая привычный облик Люцифера.
– Скотина рогатая! – рявкнул Кощей, запуская в нечистого непочатую бутылку борзенского.
– Совсем ты оборзел со своим Иваном,– пробормотал Люцифер, уворачиваясь от стеклянного снаряда.– Где ты видишь у меня рога?
– Безрогая скотина! – поправился Кощей, пытаясь оторвать от пола крепко приколоченное кресло.
– А я думал, ты опять решил свою душонку несуществующую заложить.– Люцифер помог оторвать Кощею кресло и резво отскочил в сторону. Ковер на каменной стене не смягчил удара. Кресло вернулось обратно на пол уже в виде груды щепок. Кощей попытался схватить нечистого за лацканы фрака.
– Руки мыли?
– Что? – опешил Кощей.
– Не мыли. Я так и думал.– Люцифер небрежно щелкнул пальцами. Груда щепок закружила в воздухе, слепилась обратно в кресло, которое нырнуло под Люцифера.
– Устал я,– томно протянул дьявол.– Ты представляешь, второй вызов за неделю, и опять на дебила нарываюсь. Чувствую, и этот вызов будет утомительный.
– Это я тебе обещаю,– зловеще посулил Кощей.– Ты зачем картины спер, рогатый?
– Дались тебе мои рога! И вообще, что ты все время переходишь на личности? – Люцифер привычно щелкнул по отвороту фрака, сбивая невидимую пылинку.– Во-первых, не картины, а картину. Во-вторых, не спер, а получил в подарок от щедрот Вашего Бессмертия. Ну и наконец причин для гнева у меня должно быть гораздо больше, нежели у вас, Ваше Бессмертие. Вы были не совсем корректны в некоторых пунктах заключенного нами договора.
– Плевать я хотел на договор! Где картины? – бесновался Кощей.
– Плевать я хотел на картины, где душа?
– Какая душа?
– Какие картины?
– Что ты из меня постоянно дурака делаешь?– вконец разобиделся Кощей.
– Ты переоцениваешь мои возможности. Твои папа с мамой справились с этой работой прекрасно и без меня. Тем не менее где душа?
– А где работа? Мало того что твои диссиденты Ивана не извели, так они еще и меня чуть на рога не подцепили. Папой каким-то грозились. Уж не ты ли это? – Кощей недобро сощурился, вновь закипая.– Я по земле не одну тысячу лет хожу. Может, силами помериться желаешь, племя молодое, незнакомое?