Операция «Выход»
Шрифт:
Мысли Люка возвращаются к тому лету, когда Джули узнала результаты своих экзаменов. Она собиралась лететь в Барселону с матерью; это был их первый совместный отдых с тех самых пор, как родители расстались. В поезде до Лондона, где ей предстояла встреча с матерью, у Джули началась настоящая истерика. Она позвонила Люку со станции на Ливерпуль-стрит и, рыдая, принялась жаловаться: гроза такая страшная, и поезд едет слишком быстро, и она с ума сходит при мысли о том, что ей придется сесть в самолет. Как Люк ни старался, ему не удалось ее успокоить, и она взяла и вернулась домой – не на скором поезде, а на медленных
Чем больше Джули упрощала свою жизнь, и чем логичнее и безопаснее та выглядела, тем большую дистанцию, казалось, создавала она между собой и остальным миром. Конечно же, сама Джули утверждает, что живет реальной жизнью, что ездить каждый день сто миль до работы – это бред, что ей нравятся ее «простая» работа и «простая» жизнь и что, если бы все жили, как она, в мире не было бы такого бардака.
Джули нарушает ход мыслей Люка:
– Знаешь, что забавно? Когда я была ребенком, мне казалось, что умереть – или почти умереть – это весело и вроде как даже круто. Ну, подумаешь, останется у тебя какой-нибудь шрам, зато можно будет не ходить в школу и тебя будут навещать толпы народа, все будут спрашивать, как ты себя чувствуешь, и угощать конфетами, и жизнь не будет такой скучной.Лучше всего из детства мне запомнилось, как все было упорядоченно и монотонно; всё за меня решали взрослые, и я целых тринадцать лет была вынуждена каждый день таскаться в школу, только и мечтая: пусть для разнообразия случится что-нибудь неожиданное.
– Я постоянно так себя чувствую, – говорит Люк. – Я хочу, чтобы случилась какая-нибудь неожиданность. Чтобы моя жизнь переменилась.
Люк думает о Вэе. Может, он и есть эта долгожданная перемена? Люк прикидывает, не пора ли сказать Джули про Вэя, но сначала он должен все решить наверняка. Впрочем, он знает, как Джули отреагирует, если ей рассказать. Она скажет, что вся эта затея – полное безумие. Может, лучше будет, если она сама поговорит с Вэем завтра вечером, когда тот позвонит.
Джули смотрит на него.
– Знаешь, если бы я могла что-нибудь сделать, чтобы у тебя все наладилось, я бы сделала это, не задумываясь. Я имею в виду, если кто-нибудь сейчас сюда зайдет и скажет, что я должна съесть, ну, не знаю, недоваренную курицу, или слетать на самолете в Австралию – да что угодно, на самом деле, – и тогда ты типа поправишься, я это сделаю, просто возьму и сделаю. Я сделаю что угодно, чтобы тебе стало лучше.
– Знаю, Джул. Я ради тебя тоже что угодно бы сделал.
– Но со мной все в порядке.
– Э-э… Конечно. В смысле я сделал бы,будь что не так.
Глава 18
Выйдя из дома во вторник утром, Джули понимает, что раньше никогда не видела на Уинди-Клоуз кошек. Одна из них, серая, полосатая, приплясывает вокруг дерева у дома № 14, пытаясь поймать птицу. Другая, маленькая, тощая и черная, лениво переходит Джули дорогу, как ни в чем не бывало усаживается перед Люковым домом и не торопясь
– Какого черта, что происходит?
Это Люкова мама, еще в домашнем халате. Очевидно, заметила кошку.
Джули понимает, что Джин нервничает. Что ж, немудрено. У Люка аллергия на мех животных. Но даже если бы кошек не было, а Джин бы нервничала из-за чего-то другого, Джули все равно бы это заметила. Джин обычно скрывает свои эмоции, но Джули знает: когда серые глаза у Джин бегают, а руки дрожат, это значит, что она сердита или чем-то обеспокоена.
По сути дела, никто, кроме Джули, с Джин не ладит. Дона ездит с ней в кафе «Бинго», но и ей с Джин трудно. Дона ведет машину с той скоростью, с какой велит Джин, и паркуется там, где Джин прикажет. Джин решает, за каким столиком сидеть, и Дона послушно подчиняется. Основная цель Джин – не садиться рядом со знакомыми. Джули всегда считала, что Джин – заснобленная дамочка, ненавидящая людей. Теперь Джули ясно: та всего лишь боится, что ее станут обсуждать.
Для Джули общение с Джин – укрощение. Не то чтобы Джин была такой уж грозной. Но все равно: думая о том, как она справляется с Джин, Джули поневоле видит себя кем-то вроде укротителя диких животных – скажем, львов или норовистых лошадей.
Даже Шарлотта не знала, с какого бока подойти к Джин. Шарлотта никогда ничего не боялась, но, навещая Люка, протискивалась по коридору мимо его матери, вжавшись в стену, будто шла по подоконнику высоко над землей в сцене из какого-нибудь триллера. Джин всегда мерила ее взглядом и вроде как хмурилась. «Старая корова», – неизменно шептала Шарлотта, когда они с Джули поднимались по лестнице в Люкову комнату.
Но Джули способна «укротить» Джин. Она знает, как обсуждать с ней ее любимые темы – знаменитостей, болезни, паранормальные явления и дамские романы, – и порой Джин протягивает Джули толстую книгу, подмигивает и говорит: «Откровенная штучка, пальчики оближешь». Джули терпеть не может «откровенные» романы, но каждый раз берет книгу. Джин ей нравится, хотя больше, похоже, не нравится никому.
– Какого черта… – повторяет Джин, уставясь на кошку.
– Доброе утро, Джин, – говорит Джули.
– Откуда взялась эта кошка? Она что, бродячая?
– Не знаю, – отвечает Джули.
Джин пытается прогнать кошку, шикает, но та сидит себе и смотрит на нее. Когда Джин прекращает свои попытки, кошка вновь принимается умываться, ее задняя нога мачтой торчит в воздухе.
– На ней ошейник. – Джули показывает пальцем.
– Можешь прочитать, что там написано, дорогуша? Я не хочу к ней подходить.
Джули наклоняется. Едва она прикасается к кошке, та перекатывается на спину и начинает мурлыкать.
– Тут телефонный номер, – говорит Джули. – Код как в Бэзилдоне.
– Бэзилдон? Кузина Лиэнны Строу перебирается сюда из Бэзилдона, так ведь?
– О да. Конечно. Должно быть, это ее кошки.
– Ей что, никто не сказал, что на нашу улицу нельзя привозить кошек? Господи боже ты мой. Что ж, тебе придется как следует помыться перед тем, как сегодня к нам зайдешь. Мы не можем рисковать, у Люка аллергия на кошачью шерсть. Поверить не могу. Пойду позвоню в городской совет.