Опиум. Вечность после
Шрифт:
– Настоящая?
– Да, дочь. Настоящая. Много всего произошло в нашей жизни, прежде чем я сама это поняла. Дэвид – лучший мужчина, лучший человек, опора, которая всегда рядом. Он отец моих любимых детей и всегда был им, всегда оставался, что бы ни произошло! Именно это в мужчине главное – его надёжность.
Год назад
Моя жизнь утекала сквозь пальцы, пролетала мимо, не оставляя отметин. Как бы банально это ни звучало, но да: я не жила, я существовала, даже не заметив, как в моих никчёмных буднях появился мужчина.
– Ева, я думаю, нам нужно пожениться, – вкрадчиво ставит меня в известность Вейран о своём желании, будучи на пике душевного подъёма после очередного секса, который никогда не бывает таким, какой был с ним… с братом.
Так давно это было. Два года прошло, а кажется, будто целая вечность. Бесконечная, вялая, унылая вечность.
Это был скоропостижный брак, почти дикий в обществе, где теперь женятся одни только китайцы, потому что в Канаде в случае разрыва всё имущество подлежит справедливому разделу, даже если вы просто жили вместе. Парни стали требовать от девушек расписки об отсутствии претензий на жилплощадь и счета в банке. Честь, галантность и щедрость больше не в моде и заменены брачными контрактами. Или договорами о сожительстве.
Мир сходит с ума, подавившись собственной материальностью.
Да, мой муж китаец. И мне это нравится. Никаких взрывных эмоций, стресса и мозгополосканий. Он не засматривается на других, другие не смотрят на него. Мир, покой, тишина. И общая квартира-кондо в новой высотке с видом на город.
Глава 3. Состоявшаяся первая встреча «после»
''Umbrella'' by J2 [feat. Jazelle]
Стрелки часов неумолимо двигаются к страшной цифре «5».
Первым появляется Вейран и с перекошенным озадаченным лицом сообщает мне на ухо:
– У меня проблемы с животом, где можно уединиться?
– Что случилось?
– Попробовал новый японский ресторан во время ланча, – кривится.
Да-да, конечно. Японская кухня никогда не сравнится с китайской, где уж ей тягаться с четырьмя тысячами лет теории и практики. Эта песня мне давно известна.
– Поднимись наверх в мою комнату, помнишь, где она?
– Нееет, – стонет, прижимая ладонь к животу.
– Первая дверь слева. Синие стены только в ней, не ошибёшься. Может, тебе принести чего-нибудь? Воды? Коньяка?
Я иногда подтруниваю над ним: «Добродушное чудовище» – так называю собственного мужа. Вейран – программист в крупной компании, занимающейся созданием компьютерных игр. Когда-то он только тестировал работу других, но уже при мне получил повышение, а с ним и достойную зарплату. Благодаря ей я могу не работать и тянуть с грехом пополам вторую часть своего юридического образования, которое, чувствую, скорее добьёт меня, чем я его. Учусь я из рук вон плохо, наука мне не даётся.
Не успевает Вейран исчезнуть на втором этаже, как входная дверь являет нам родню: сестру Дэвида, а значит, мою родную тётку Грэйс с дочерью Триш семнадцати лет и пузатым, облысевшим мужем в вечно поношенной одежде, хотя они никогда не бедствовали. Тётка холодно приветствует мою матушку, затем удостаивает вниманием и меня:
– О, Ева! Ты похорошела! Располнела немного, но тебе это к лицу, детка. В женщине должна быть женщина! Ха-ха! Мужики не волки, на кости не бросаются! Хе-хе!
– Гм-гм, – прочищает горло её супруг Джеймс. – Энни, пока суд да дело до стола дойдёт… в горле совсем пересохло… – намекает.
Мать молча открывает бар, вынимает бутылку виски.
– Энни, голубушка, глянь внимательнее, там, кажется, должен быть коньяк – мы в прошлый раз не допили.
Мать покорно отыскивает нужную бутылку, наливает в полнейшей тишине, пока Грэйс нагло усаживается в гостиной перед телевизором, включает его, перебирая каналы и охая, что пропустит вечерний выпуск своего любимого ток-шоу.
– Одержимая женщина! – комментирует это представление Джеймс, слащаво улыбаясь моей матери.
Да, теперь мать много мне рассказывает: они не приняли её, ни свекровь, ни сестра мужа. Никто из семьи. Ни в юности, полной ошибок, глупости и эгоизма, ни в зрелости, когда пришла пора пожинать плоды. «Дэвиду всегда было наплевать на их мнение, и это – главное!» – с гордостью подытожила мать свой рассказ о семейных перипетиях.
Дверь снова открывается, и я вижу Дэвида, его лицо озабочено, но при виде меня губы растягиваются в улыбке:
– Здравствуй, Ева, – негромко приветствует. – А где Вейран?
– Эм… он занят по срочному делу… ненадолго. А что такое?
– Там Дамиен приехал, и мы с твоим мужем хотели расспросить его кое о чём. Это по поводу машины.
Я ощущаю биение своего сердца везде – в мозгу, ушах, висках, даже во рту.
– Позови его, пожалуйста. Лучше решить этот вопрос пока не стемнело.
Да, Дэвид и Вейран водят одну и ту же модель, и теперь это – главная тема их общения и обсуждений.
Подрываюсь наверх, чтобы поторопить мужа, мысленно благодаря Дэвида за мудрость: лучше познакомить этих двоих вдали от любопытных глаз. Проблемы с машиной, конечно, всего лишь предлог, повод сгладить эту встречу.
Мне везёт: Вейран уже моет руки.
– Вейран, отец ждёт тебя снаружи: Дамиен приехал. Сказал, вы хотели спросить его о чём-то?
– А да: долбаная японка жрёт слишком много масла!
«Ну ещё бы! Купи китайскую и забудь о неприятностях!» – хмурюсь.
– Я собирался в автосервисе решить эту проблему, но Дэвид настаивает, что твой брат разбирается в Хондах лучше.
Что и требовалось доказать.
– Может, он и прав. Эти индийские автомастера… те ещё мастера! – сплёвывает воду.
Интересно, думаю, зачем он вечно полощет свой рот?
Мужской разговор длится так долго, что я напрочь извожусь. С утра руки просто тряслись, теперь их бьёт припадочный тремор. Мать это замечает: