Опиус Синдромены
Шрифт:
Но это простой человек.
А есть люди, которые за время своего пребывания на Земле обрастали огромными знаниями и делили по-настоящему саму Землю, то есть ее территории.
Вот к ним, непосредственно, и можно будет обратиться за праправедским описанием дней прошлых, повествующих нам сегодня что-то новое в уже размеченной нашими историческими магнатами самой истории.
Надо понять главное.
Человек во столько раз лжив сам перед собою, что, по-настоящему он просто и не знает, что это:
настоящая правда или им придуманная ложь и доведенная его фантазией
Поэтому, верить или не верить дню сегодняшнему - вопрос также спорный, хотя и оспаривать его я, как автор, вовсе не собираюсь, ибо это дело совести самих людей и будущее все равно докажет, кто был наиболее прав в чем-то.
Ибо правды достоверно точной не бывает, в силу различных физиологических процессов и в силу временной умственной опустошенности.
Поэтому, правда всегда бывает наиболее достоверной и максимально приближенной, что может ее выдвигать в ранг истины, чего собственно и добивается сам человек в своей эпохосиндроменальной душе.
Так вот. Произнести истину из благих уст, какими бы они не были святыми, не удастся и не удавалось никому и никогда, но произнести и произвести наиболее приближенную к ней правду - это вполне реально.
Это и есть задача настоящего времени и задача, предполагающая наше развитие в дальнейшем, в случае положительного решения обихода настоящего дня.
Архивариусы только условно поддерживают наш уровень праправедческих познаний далекой старины и не будем возлагать на кого-то надежду, что тот принесет и доищет нам всем ту самую правду. Она находится во всех единовременно и желание пробиться ей наружу способны дать только они сами.
Только тогда можно будет переписать человеческую историю развития и довести ее до уровня настояще приближенной правды, а не хитростно сплетенной лжи в знак благодарности предкам, как это делали многие из больших правителей, которым рукоплескали и заглядывали в рот: а нет ли там чего и для нас лично?
Но, увы, мы оказались без ничего, а они сотворили себе славу вовеки, посредством маленьких летописцев, порой за недоеденный огрызок со стола летоходца готовых написать все, что угодно.
Но, впрочем, это не мое дело, как автора. Это дело совести их самих, а точнее тех, кто сейчас, во время настоящее хранит в себе молчание и создает те же условия, что и в старину, дабы уже потом, после нас, кто-то там разбирался.
Но, увы, этого больше не произойдет. Жизни будут сочтены и наступит новая эра поколений, либо не наступит никогда и все одновременно рухнет.
Это удел и предел развития большого ума. Две линии поведения и два исходно идущих решения.
Генезис и психо-патологичность, обоснованная на первом - вот те две козырные карты, которыми мы можем побить время нашего же развития.
И у кого они окажутся в руках и кто еще подмастит этому, то и получим в результате.
Таков закон терминального развития сил противостояния и таков сам процесс общего неразделения.
Основу нашего небольшого произведения составили, так называемые, психологические эксметастазионные, вполне обоснованные
Но они нужны. И нужны, в первую очередь тем, кто уже испытал на себе нечто подобное и готов приступить к новому исповеданию своего греха времени.
Кто же не готов к этому и только вступает на этот путь, то пусть правильно поймет и также умозаключит для себя что-либо полезное и не дойдет до крайности и не доведет других до какого-либо новопредложного действия в духе старого прообраза мышления.
А теперь, перейдем к следующей главе нашего произведения и, наконец, познакомимся с тем, что было обещано еще в самом начале этого произведения.
Глава 6
МИЗАНСЦЕНЫ
/ из прошлых лет жизни /
…Когда на Землю опустилась ночь, и желтое лицо луны выглянуло на секунду, а затем снова скрылось за черной мрачной тучей, человек, именуемый себя императором, встал на колени и начал произносить молитву.
Слезы устилали ему глаза, а мокрый от пота лоб светился в темном проблеске лунного света, опускающегося на землю сквозь небольшие прорехи в этой зловещей туче.
Руки его дрожали и были обагрены детской невинной кровью. Он тянул их к небу и жалобно про себя мямлил что-то очень похожее на какую-то вознесенную к небу проповедь.
Но небо молчало. Лишь на секунду осветив его самого лунным проблеском света, оно снова замкнулось в своей грозной тишине.
Человек зарыдал. Он плакал так, как плачут порою маленькие дети от полученной незаслуженно обиды, и он снова потянул окровавленные руки к небу - тому высокому и недоступному для него самого, ибо он сотворил самый страшный грех в своей жизни.
Не дал пробиться на свет жизни, новой и младой. И теперь, человек этот казнил себя за это, но вернуть недавно ушедшую жизнь было просто невозможно.
Тогда человек, вдоволь насытившись своими слезьми, встал и прошелся по небольшому, сплошь усеянному галькой и обычным камнем покрову и устремил свой взгляд на тихую, мрачно стоящую и густую пелену находящегося впереди здания.
Он устало качнул головой, словно согласился внутренне с чем-то и понуро побрел внутрь этого священного для многих, в том числе и его самого, помещения.
То был театр, построенный когда-то еще его дедом и облагороженный немного его отцом и им самим желтым металлом, как он сам называл тот материал, за который многие его воины теряли жизнь и боролись постоянно со смертью.
Человек поднялся по ступеням вверх и остановился возле одной из колонн здания. Обняв ее всей шириной своего обхвата, человек снова заплакал.
Люди не дали взрастить ему на земле своих предков маленького ребенка, своего собственного сына.
Это они запретили ему вознамеренно, дабы избежать участи какого раздора внутри и присоединить побольше богатств ко всему тому, что уже имели.