Оппозиция
Шрифт:
Под ней - листовки.
Пересчитывает. Двадцать шесть штук. Семьдесят четыре раздал.
Данил берёт шестнадцать.
Шестнадцать надо раздать сегодня.
Шестнадцать антиправительственных листовок. Шестнадцать листовок, призывающих сменить власть, разрушить режим, убрать президента. Шестнадцать листовок, и за каждую можно получить уголовный срок.
Данил смотрит на фото отца. Потом на эти листовки. Обычные, распечатанные с цветного принтера.
Страшно.
"Интересно, а можно узнать, с какого принтера напечатали?
– думает
– Ерунда, принтеров сейчас полно. А можно узнать, с какого компа? Да чушь".
Он сложил эти листовки, сунул их в карман.
. . .
Уже было около шести часов - многолюдно. С тех пор как открыли метро и построили торговый центр - людей прибавилось.
"Нет, в своём районе не буду. Стрёмно", - подумал Данил.
Спустился в метро, проехал одну станцию - вышел на Достоевской.
Достоевская не такая людная. Данил вышел из метро на Суворовскую площадь, прошёл к Театру российской армии. Большое здание с пятиконечной крышей. Отец говорил, что раньше этот театр назывался Театром советской армии, а ещё раньше - красной. И что во время войны, чтобы укрыть театр от бомб, сшили специальный купол в форме звезды и накрыли крышу театра.
Данил встал у памятника Суворову. Суворов смотрел прямо на театр. И Данил смотрел тоже. Огромная растяжка с рекламой спектакля "ПОЛА НЕГРИ" висела напротив.
В театр стали заходить люди.
"Спектакли начинаются в семь, - подумал Данил.
– Сейчас или никогда".
Включил музыку на телефоне, чтобы всё заглушала, чтобы ничего не слышать.
В одном рюкзаке сникерс и Маркс,
"Оборона" и Леннон на поцарапанной R-ке,
Но самое главное - искры в глазах
И этот свет вряд ли быстро померкнет.
Огонь желания лучшего мира,
Агония власти, так надоело,
двести листовок, язык как рапира
И тёмной ночью он шагает на дело.
Под музыку собраться с силами было проще - и он пошёл прямо к людям.
Они брали листовки, привычно не обращая на них внимания, думая, что это реклама спектаклей, какие обычно раздают перед спектаклями.
Люди брали листовки, складывали в сумки, чтобы посмотреть в театре или дома.
"В театре откроют, а там..", - ему было весело от этой мысли, как будто он здорово всех перехитрил.
"А что там?" - вдруг подумал он и замер.
Все эти люди, приехавшие на дорогущий спектакль на машинах, неужели им будет дело до каких-то там листовок?
Данил остановился как поражённый.
Он потратил листовки зря. Никто не захочет их читать. Всё напрасно.
Он хотел уже было забрать свои листовки обратно, отобрать их у людей, которым только что раздал, но было поздно. Все уже зашли внутрь.
От обиды чуть не заплакал. Но взял себя в руки.
И пошёл домой пешком. Мимо гостиницы Славянка и мимо Екатерининского парка - почти бегом от этого театра.
Но он был и горд за себя. Он был совсем один - без Димы - и смог это сделать.
Он точно знал одно - отец бы его поддержал.
Четверг
(Директор)
В
Данил стоит с Олей, загородившись развешанными куртками.
– Ну что, в субботу?
– Данил обнимает её.
От волос вкусно пахнет. Мягкие, длинные.
– Давай. Только я на ночь не смогу. Давай днём.
– Давай.
– А где? У меня родители.
– Я что-нибудь придумаю.
Так можно постоять ещё минут пять - потом прозвенит первый звонок, и все побегут.
Данил провожает Олю до её класса.
– В столовой встретимся, - она целует его в щёку.
Данил остаётся в коридоре. Сейчас прозвенит звонок на гимн. Но Данил не хочет идти. Стоять и смотреть на этого президента на стене. После митинга, после акции, после листовок.
Звонок звенит. Данил остаётся в коридоре.
– Бегом в класс, - мимо идёт куратор.
Он каждое утро обходит свои владения.
Данил с ненавистью посмотрел на него, но зашёл в кабинет. Сел.
Зазвучал гимн. Все встали.
Россия - священная наша держава,
Россия - любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава -
Твоё достоянье на все времена!
Данил продолжал сидеть. И все постепенно стали смотреть только на него.
Музыка уже давно звучала - а Данил всё сидел, опустив глаза, и смотрел в пол.
От южных морей до полярного края
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая -
Хранимая Богом родная земля!
Куратор подошёл к нему.
– В чём дело? Когда звучит гимн - мы встаём.
Данил встал. Куратор отошёл.
"Каждый день встаём как овцы, - думал Данил, - каждый день смотрю на этот портрет. Каждый урок. Хватит".
Президент по-прежнему висел на стене. Такой уже знакомый. Других президентов Данил не знал. Только этого. Данил вдруг подумал, что если бы этот президент вдруг умер, то людям бы ничего не сказали - и он продолжал бы висеть вот так на стенах.
"Может быть, уже давно правит кто-то другой.
– Думал Данил.
– А он всё висит. И все на него смотрят".
Данил посмотрел на Олега - тот стоял, вытянувшись во весь рост, в бардовом пиджаке.
От этого всего Даниле стало противно.
Музыка оглушала. Она звучала повсюду.
Широкий простор для мечты и для жизни
Грядущие нам открывают года.
Нам силу даёт наша верность Отчизне.
Так было, так есть и так будет всегда!
Данил не знал, что ему делать. И вдруг он сел.