Оправа для бездны
Шрифт:
Торговец откинул со лба прядь седых волос. На лбу у него отсвечивал бордовым кружок.
– Припекает или как? – отозвалась Айра и провела ладонью по собственной отметине.
– Припекает? – удивился Маэль. – У тебя на лбу крест без кольца. Знаешь, что означает он же, но с кольцом? Воина. А без кольца – враг. Враг ты здесь, девочка, а я так вовсе никто. Товаром распоряжаюсь, а по знаку – хуже самого нищего горожанина. Кругом тут скот метят. Поняла?
– Так непохож ты, Маэль, на скот, – невольно вслед за торговцем перешла на шепот Айра. – Чем тебе знак твой не мил? Да и мой… знак через день или два стражник на воротах со лба снимет. Или ты не хочешь, чтобы Яриг торговлю в Риссусе правил?
Маэль раздраженно покачал головой, но махнул рукой и, наклонившись, прошептал:
– Ладно, перед тобой, девочка, распинаться не стану. Но то, что поведаю, за щекой держи. Ты вот что скажи Яригу. Он один мне помог. Поэтому и передай ему это. Тут такое дело: посол от хеннов в Риссус прибыл. Большой человек, как бы не один из верхних танов. Сам Зах его принимает. А там, где хенны появляются, смертью пахнет. Знаю я, знаю, что скирский конг на схватку между серыми и рисскими колдунами рассчитывал, да только не будет ее – этой схватки. Сговорятся они – вот увидишь, сговорятся. Да и без хеннов – лучше не иметь никакого дела с местными магами. Никакого дела! Если от хеннов смертью пахнет, так рисские колдуны – сама смерть и есть! Пусть не затевает Яриг с Суррарой нечего. И из Дешты уходит. Уходит пусть. Куда хочет, но уходит. Да хоть на восток за Мангу – к ремини, следом за баль. Была там у него избушка, я знаю. Лучше в глухом лесу шишки собирать, чем тут серебро да золото в сундук складывать. Передай ему, что рано или поздно Дешту либо серые выжгут, либо риссы ее в белый цвет выкрасят.
– А что плохого в белом цвете? – прищурилась Айра. – Или Деште чистота помешает?
Не понравился ей взгляд торговца. Вроде поправился, брюшко наел, хозяйство на новом месте расторговал, а выглядел так, словно в ловчую яму угодил.
– Чистота? – удивился Маэль. – Да. Чистота – дело хорошее, глаз не ломит. И достигается она легко. В полдень дозор по улицам ходит. Если где стена дома потемнеет или камень из кладки выпадет, хозяину сотню плетей, еще раз провинился – вторая сотня, а там уж одна дорога – на столб. Или ты не разглядела, чем риссы площади украшают? Смотри. Чужеземцев подвесить могут с неменьшей охотой. И уже были случаи. Надеюсь, уложения местные выучила?
– Выучила, – сдвинула брови Айра.
– Это хорошо, – с тоской вздохнул Маэль. – Тут от старости не многие умирают. Тебя стражник на воротах предупреждал?
– Предупреждал, – кивнула Айра. – Я так поняла, что в белом городе нет места для грязных чужаков? Особенно в темное время! Сам-то отчего задержался, раз здесь так плохо? Или привык уже… к тавро?
Замолчал Маэль. С тоской через плечо Айры посмотрел, головой тряхнул, словно зубной болью маялся, бросил с гримасой:
– Так что брать будешь?
– Ореха земляного нагрузи, – не отводила взгляда Айра. – На всю сумму. Да разъясни мне, как здесь и что. Я задержаться хочу. У меня неделя еще есть. Осмотреться мне надо.
– Ты смотри, да только глаза не высмотри, – с вымученной безучастностью пробормотал Маэль. – В город ходи только в дневное время. По ночам стражники по городу гуляют. От них и свои прячутся. Следи, чтобы из одежды на тебе ничего белого не было. Ходить можно везде. Но к храму не приближайся – пусть его ворота и не закрываются никогда. Почему совет такой даю – не знаю, а вот кажется мне так. Да и не лезь через чужие ограды. По улицам прогуляйся, можешь на рисский рынок зайти – он с другой стороны храма. Там, да еще на площади, и несколько трактиров есть, только с разговорами к горожанам не приставай. Тебе, может, и ничего не будет, а им потом на спину захлестнуть может. Да они и сами обниматься к тебе не полезут. Но возвращайся засветло! В гостиницу я тебя не отправлю все-таки… Будешь спать вместе с дочкой моей. Она теперь у меня в помощницах… За коня не волнуйся – присмотрим за конем. Есть с нами из одного котла будешь…
– Отчего сам не уходишь, если все так плохо? – в упор спросила Айра. – Богатства скопленного жалко?
– Богатства? – переспросил Маэль, окинул взглядом полки, заставленные кулями да сосудами, задрал голову к стропилам склада, на которых тоже висели какие-то мешки, добавил после долгой паузы: – Тут ты права. Жалко богатства. Только богатство мое – дочь. А по здешним правилам – либо я могу по делам куда отправиться, либо она. Кто-то должен здесь оставаться. Стража за этим строго следит. Вляпался я тут по самое… Я бы давно ее спровадил – к Яригу, кстати, отправить хотел, – да не хочет она меня здесь оставлять. Понимаешь?
Поняла Айра. Когда проследила, как разгружают рыбу, да как кладут на подводу мешки с орехами, да прикрывают их смоленым сукном, да перевязывают накрепко, да когда лично все расчеты проверила и взяла уж дорожный мешок в руки, чтобы к дому Маэля отправиться, – поняла. Дочь его навстречу вышла. Плохо ее помнила Айра: как серая мышь, она носа из комнаты у Ярига не показывала, а тут – гордо шла, глаз не опускала. «Совсем как я», – растерянно подумала Айра. Словно в зеркало взглянула. Конечно, с лица никто бы их не спутал – у Айры черты были жесткие, хоть и тонкие, а у дочери Маэля мягкие. Разбери по отдельности – и глаза разные, и нос, и скулы, и губы – что сравнивать дучку да сайдку, причем с явной примесью рисской крови: все разные лица, но в остальном… Осанка, фигура, поворот головы, непослушные темные волосы, даже одежда: корептские штаны, сапожки да чуть удлиненная бальская курка со срезанными шнуровками – все совпадало. Айра даже остановилась, подняла руку к волосам, чтобы поправить съехавшую ленту, – девушка повторила ее жест, и именно это позволило им обменяться улыбками.
– Ора, – склонила голову дочь Маэля и взяла Айру за руку, как взяла бы за руку сестру. – Пойдем. Я тебя помню.
Так или иначе, но в первый день пребывания в Риссусе прогуляться по городу Айре так и не удалось. Обед был по-радучски обстоятельным, блюда сопровождались долгими разговорами, словно и не было горьких слов у подводы сказано, и не горели багровым круги на лбах отца и дочери. Айре пришлось только отвечать на вопросы Маэля, которого интересовали любые, даже самые старые, новости из Дешты, а особенно из-за Лемеги. Тут Айра порадовать торговца ничем не могла, но старательно вспоминала все радучские имена тех купцов, что представлял ей Яриг. После трапезы настало время обязательного отдыха, которого Айре вовсе не требовалось, но из кадушек поднимался соблазнительный пар, да и в устланной тканью широкой деревянной бочке плескалась вода, так что день плавно перешел в вечер, а когда распаренная и даже слегка утомленная дочь трактирщика вернулась в комнату Оры, оказалось, что и до ужина осталось немного времени.
– Что тебе нужно здесь? – спросила уже в темноте Ора, когда ее новая подруга закончила утомительные расспросы о Риссусе и предложила отдаться сну.
– Товар я привезла, – осторожно пробормотала Айра.
– Купец так товар не возит, – не согласилась Ора. – Это ты отцу моему скажи, что Яриг к Риссусу присмотреться хочет. Он не первый: тут уже многие присматривались. И все, как один, обратно спешили, едва завершали торг. Что высмотреть хочешь?
– А тебе что за дело? – не поняла Айра, удивившись догадливости дучки.
– Мне? – переспросила Ора. – Мне до всего есть дело. Это когда я с отцом на дуисскую или дештскую ярмарки за сладостями ездила, когда девчонкой бегала по садам Бевиса, раковины на морском берегу собирала – вот тогда мне ни до чего дела не было. А теперь… Мне – отца спасти. А для этого самой незаметно из города выбраться, чтобы он мог в поездку собраться, – тут есть кому за складом присмотреть, чтобы шум не поднялся. Кое-кто за это богатство готов рискнуть головой. Отец в любой день уходить готов, только как? Даже если и выберешься из города, все одно – долгий путь под надзором идти придется, а там, если что, расправа коротка. Видела на площадях?