Оправа для бездны
Шрифт:
– Ничего, – твердо повторила Айра и, усмехнувшись, одним движением ладони привела себя в порядок. Очень аккуратным движением. Синг бы гордился такой магией, сам Арух не обнаружил бы колдовства – стой он хоть в пяти шагах. И все же рисковать больше не стоило, потому что впереди предстоял действительный риск. Не пришло к ней долгое дыхание Сурры. Просто лопнула нить, связывающая ее с отцом, и ударила ее по затылку и в сердце. – Послушай. – Айра остановила руку Оры. – Сейчас мы пойдем в твою комнату. Распорядись насчет горячей воды и еды. Мне нужно подкрепиться и привести себя в порядок. И поговорить с тобой тоже. Возможно, я придумаю, как тебе выбраться из Риссуса.
Ора поняла не сразу. Она долго морщилась, пытаясь вникнуть в смысл простых слов, но все же удрученно пожала плечами:
– Как я сниму знак?
– Вот так! – Айра смогла ответить на этот вопрос ближе к вечеру, когда отдохнула и окончательно уверилась, что дрожь, поселившаяся внутри нее, вовсе не долгое дыхание, а неутолимая боль. Боль близкого ей человека.
Айра вытащила из сумки жезл, потерла его ладонями, протянула девушке.
– Это просто. Это самое простое, что можно сделать с помощью колдовства. У тебя получится, я чувствую. Приставь его к моему лбу и прикажи – захоти, чтобы клеймо осталось на дереве.
Ора нахмурилась, стиснула в ладони отполированный ореховый ствол, осторожно приставила его к коже.
– Не напрягай так руку, – посоветовала ей Айра. – Твои мышцы не усиливают, а ослабляют желание. Захоти так же, как ты хочешь спасти своего отца!
Мгновенная боль пронзила ей кожу, но тут же растворилась – и вот уже Ора, широко раскрыв глаза, уставилась на сияющий на конце жезла багровый крест.
– Легче, чем я думала, – удовлетворенно кивнула Айра и потерла саднящий след на лбу. – Если я не вернусь утром, свободным концом жезла снимешь собственное клеймо и посадишь себе на лоб мое. Тебя освободит от него стражник на воротах. Уйдешь из города под моим именем: это не помешает уйти и твоему отцу. Возьмешь все – подводу, товар, ярлыки. Только проследи сначала, чтобы на воротах не стоял стражник со шрамом: он видел меня вблизи.
– Они меняются через половину дня, я смогу переждать на площади возле лавок, – хрипло прошептала Ора. – Могу я сказать отцу?
– Скажи, – кивнула Айра. – Только утром. И пусть не задерживается с бегством. Не думаю, что у вас будет много времени.
– А как же ты? – воскликнула Ора.
– Я? – Айра усмехнулась. – У меня есть срочное дело. Думаю, что я смогу улизнуть от стражников. Но если не вернусь к утру, это будет значить только одно: что я уже не вернусь вовсе. Или вернусь не скоро, и клеймо мне в этом уже не поможет… Найди мне что-нибудь белое. Я даже согласна на ткань, на которой спала. А сама… Сразу за холмом Исс, на котором стоит заброшенный бальский храм, уходи к востоку. Доберешься до Манги – вяжите с отцом плот и плывите до реки Ласка, что впадает в нее по правую руку. Там скала на излучине красная, не ошибешься. Вот по этой реке и правь вверх по течению. Другого способа миновать топи правого берега нет. Минуете пороги по берегу и будете плыть или идти дальше, пока не увидите слева утес с желтой вершиной. У его подножия в соснах стоит дом. Там живет девушка, которая называет себя Рич. Она вас примет. Добраться нелегко, но возможно. Неплохо дождаться рептских кузнецов на берегу – они раз в месяц идут на лодках вверх по течению, – с ними будет легче преодолеть пороги… Дождись меня в том доме. Я должна вернуться туда!
– Я буду молить богов, чтобы ты вернулась к утру сюда! – прошептала Ора. – Даже если это не позволит мне бежать из Риссуса!
– Если я вернусь – придумаем, как покинуть этот прекрасный город вместе, – успокоила дучку Айра. – Но если меня не будет утром – не медли! Считай тогда, что я просто нашла короткий отнорок из золотой норы. Уж поверь мне, я кое-что умею!
С этим «я кое-что умею» она и ушла. Выскользнула на пустынную в предвечернее время улочку и пошла по белому с золотыми куполами городу, который теперь уже не казался ей неведомым и опасным, а вполне осязаемым, исполненным ненависти врагом. Закуталась в переулке с головой с белую ткань и двинулась к храму, похожая на десятки таких же женских силуэтов, спешащих укрыться до темноты в сулящих временный покой жилищах. Сумрак сгущался быстро, но прохожие на широкой улице таяли еще быстрее, чем последние лучи Аилле. Знал бы старый трактирщик, кто нашел приют в подпертом камнем огромном беленом кувшине у его изгороди, – сон потерял непременно. Однако Айра об этом вовсе не думала. Она блаженно вдыхала запах воска, которым хозяин так и не успел покрыть полностью стенки сосуда изнутри, и готовилась к сумасшествию. Ни Арух, ни Синг и уж тем более Яриг, которого она даже в мыслях не могла называть Варухом, по-другому бы и не обозначили того, что она затеяла.
Боги знают, что там нахлынуло на нее возле дома Маэля – прозрение или какая-нибудь неведомая магия, насланная отцом… Только ничего она ей не объяснила и не принесла, кроме тревожной боли в сердце и безудержной наглости, которая вдруг захватила ее и понесла, потащила, поволокла навстречу смертельной опасности. «Вот и посмотрим, – медленно шептала она про себя, – уходить мне сразу или обождать. Уж не страшнее Риссус города умерших. Посмотрим, что к чему в центре неведомой паутины. Ночь долгая, хватит времени и оглядеться, и к Маэлю вернуться. Зачем отказываться от прогулки по храму: а вдруг пригодится? Вдруг в самом деле занесет меня в Суйку? Ведь схожи храмы – будто по одному образцу строились! А из города я и с Орой выбраться сумею! Или стражники Суррары ловчее скирских? Глаза отведу: ведь не маги же на воротах стоят!»
Простучали и затихли в стороне копыта конной стражи. Айра прислушалась, удивляясь полной тишине, в которую опустился город. Впрочем, через ограду и стену домика доносился чуть слышный храп хозяина кувшина. Бесшумно, убедившись, что она не утратила былой ловкости, Айра сложила ткань и тщательно запихала ее в оставленное внутри кувшина жестяное ведро с воском. Выползла наружу и удовлетворенно кивнула. По ночному небу ползли темные облака, и редкие звезды и полумесяц Селенги скорее угадывались, чем действительно мелькали среди туманных клочьев. храмовый холм через площадь казался в ночной тьме замершим перед прыжком чудовищем. Отец был жив и явно находился где-то внутри храма. «Вот и посмотрим, во что ты вляпался, папочка», – приободрила себя Айра и двинулась легким шагом через площадь.
Ничто ее не насторожило. Ни странная магия на распахнутых воротах храмовой стены, которая если и могла задержать кого, так только всадника или движущихся строем воинов, – что могло помешать ей прильнуть к камню и проползти под настороженными заклинаниями? Ни пустота храмовой площади у подошвы холма, отсутствие стражников и ночных служек у храма. Бледные языки огня в двух каменных чашах у начала широкой лестницы только сгущали темноту, и Айра миновала их, будучи уверенной, что не только зоркий глаз, но и внутреннее око умелого провидца не уловили ни одного ее движения. Такие же факелы пылали и на ступенях, ведущих меж золотых колонн к верхним ярусам храма. Все правильно говорил Маэль: риссы, поклоняющиеся Единому, верили, что вход в дом бога должен быть открыт страждущему в любое время. Вот только не учитывали, что мало открыть храм – нужно еще и страждущим разрешить выходить на улицу, когда им вздумается, и ходить туда, куда они хотят. Айра прокралась между четырехугольными, украшенными затейливым орнаментом полуколоннами – и замерла.
Окруженный четырьмя факелами, в центре верхнего зала лежал человек. Она поняла все сразу: по неестественной позе – то, что он мертв, по одежде – то, что это именно ее отец, но когда подбежала – замерла на границе настороженных заклинаний, задохнулась от боли. Он был мертв, он должен был быть мертв, потому что его же собственная шпага, переломившись, продолжала торчать в его груди, но он был жив. Жизнь удерживалась в нем где-то меж чуть приоткрытых глаз и стиснутых зубов чудовищным заклятием, напоминающим стянувшую жалкое тело почти невидимую ледяную змею, которая не только противостояла тянущемуся с пределов далекой Суйки приказу подняться и идти в город мертвых, но и пыталась проглотить сущность жертвы. Она отсасывала из бессильного тела долгое дыхание Сурры. Отсасывала, припав к горлу, – но не к горлу уже мертвой плоти, а к горлу бьющегося в магических тисках духа, и сдерживающий силу смерти лед инеем покрывал бездыханное тело.
«Нет, – сказал глазами Яриг, и Айра поняла: вряд ли она совладала бы со столь мощным заклятием. Не о том ли говорил Синг, что есть маги, способные не просто создавать обманки, похожие на живые существа, но и заставлять их сражаться, как живых? А если бы и совладала? Но с магом, насторожившим это, справилась бы? Не подобно ли все ее умение песчинке, влекомой океанской волной на фоне неведомого мастерства? – Нет, – сказал глазами Яриг, и Айра опустила поднятые руки. Отец все еще держался. Держался, будучи почти мертвым. Держался, хотя было ясно, что надолго его не хватит. – Беги, – попросил затравленный взгляд. – Ускользни, как будто бы ты сама превратилась в льдинку на горячей ладони. Исчезни. Заройся в землю. Скройся в недостижимой дали. Только не лезь в эту драку. Уйди – и не касайся ничего в этом проклятом столетиями доме».