Опричнина. От Ивана Грозного до Путина
Шрифт:
Это утверждение опровергается хотя бы новой волной репрессий: перед «воцарением» Симеона Бекбулатовича Грозный казнил «многих бояр, чудовского архимандрита и благовещенского протопопа – своих прежних любимцев». Тогда же был убит архиепископ
Новгородский Леонид, казнен игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий за то, что построил «подозрительно мощные» укрепления вокруг монастыря; та же участь постигла князя П. Куракина, князя Н. Р. Одоевского, боярина И. Бутурлина, нескольких окольничих и т. д. [765] А между тем именно Куракин в 1572–1573 гг., не получая помощи от Центра, своими силами подавил восстание в Поволжье [766] . Может быть, «перестарался» и задел интересы ордынцев, например, того же Симеона Бекбулатовича? Или самого царя, «перегнув палку» относительно его основной опоры?
765
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 402–403.
766
Скрынников
Был ограблен до полной нищеты брат первой жены царя Никита Романов Юрьев (дед первого царя из династии Романовых), схожая участь постигла и дьяка Щелкалова, из которого «выбили» (буквально правежом) 5000 рублей и заставили разойтись с красавицей женой, отпустив еле живого [767] , был казнен (посажен на кол) и глава первого послеопричного правительства князь Борис Тулупов, а его вотчина в Старице отошла «за бесчестье» Борису Годунову. Какое оскорбление нанес Тулупов Годунову, мы не знаем, зато знаем, что вместе с Тулуповым – в один день, но чуть раньше, на его глазах – была казнена (по другим данным – запытана насмерть, а перед тем изнасилована) его старуха мать (2 августа 1575 г.).
767
Пейн Р., Романов Н. Указ. соч. С. 369.
Короче говоря, после «воцарения» Симеона прошла новая волна репрессий. Р. Г. Скрынников, опираясь на очередной синодик казненных, говорит о десяти знатных репрессированных (включая князя Данилу Друцкого, бывшего опричника), трех подьячих (например, упоминаются Дружина Володимиров и Иосиф Ильин) и… пяти крестьянах [768] . Однако эти цифры (особенно последняя) выглядят, мягко говоря, недостоверными.
Помимо всего прочего, жертвой этих репрессий пал в том числе и личный медик царя Елисей Бомелий (уроженец Фландрии). Кроме собственно врачебных дел в отношении монарха и тех, кого последний разрешал или приказывал лечить, Бомелий выполнял и такую функцию, как «залечивание до смерти» неугодных тирану. Таубе и Крузе сообщают (возможно, преувеличивая), что он отравил до 100 военных и приказных по поручению царя [769] .
768
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 312.
769
Цит. по: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. С. 462.
При этом был он не только врачом, но и стукачом. Иван Грозный ему верил. Однако в конце концов «врач-вредитель» запутался в собственных интригах и вынужден был бежать. У самой границы, в Пскове, он был схвачен и доставлен в Москву, где царь сначала приказал вывернуть ему руки из суставов и высечь проволочной плетью, а потом чуть ли не собственноручно зажарил его на медленном огне. Впрочем, не дожарил, а бросил в тюрьму, где тот тотчас и умер [770] . Под пыткой Бомелий оговорил многих, в том числе троюродного брата царевича Ивана – Протасия Юрьева-Захарьина. Тот был обезглавлен 24 октября 1575 г. Но и самого сына отец заподозрил… Не отсюда ли тянется ниточка к загадочной смерти Ивана-царевича, последовавшей шесть лет спустя?
770
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 403
Есть мнение, что царь посадил вместо себя Симеона именно для того, чтобы пресечь претензии на трон сына, и казнил бояр, посмевших сказать: «Не подобает тебе, государь, вместо своих чад иноплеменника на государство поставляти». Не исключено, что дело Бомелия было специально задумано в том числе и для дискредитации наследника. В народной песне поется, что царевича спас дядя, брат матери, боярин Никита Романов Юрьев. Однако, как мы видели, тому, ограбленному до нитки, в тот момент было не до этого.
Тем не менее, продолжает Р. Г. Скрынников, царь считал царевича Ивана соправителем, все распоряжения писались от имени царя и его сына [771] . Так что о причинах неприязни царя к сыну надо поговорить еще раз, более подробно, что я несколько ниже и сделаю.
А пока – более подробно о некоторых вышеупомянутых расправах. Так, чуть раньше расправы с Бомелием, 20 октября 1575 г., «преставился к государевой опале» новгородский епископ Леонид, преемник Пимена. Он полностью подчинил Церковь Опричнине, но это и его не спасло. Его не то зашили в медвежью шкуру и затравили собаками, не то удавили перед Успенским собором Кремля. Что касается самого Пимена, то Дж. Горсей сообщает нам, что царь заменил казнь вечным заточением на хлебе и воде, и Пимен скончался в тюрьме [772] . Таким образом, сбылись слова митрополита Филиппа – что Пимен сеял, то и пожал.
771
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 313.
772
Цит. по: Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 306–308.
Кстати, примерно тогда же «царь» Симеон отобрал у монастырей все льготные грамоты и потребовал огромной платы за их возвращение [773] . А что, логично: предки –
Однако с приходом «хана Симеона Бекбулатовича» даже забитая и «зачмыренная» Опричниной Россия пусть тихо, но непреклонно возроптала, выразила пусть негромкое, но единодушное неприятие. Два года спустя Иван Грозный возвращает себе трон [774] . Если, конечно, Симеон был реальным, а не подставным ханом. Тот факт, что при «сведении» Симеона с трона изменений в установленном в его царствование порядке не произошло [775] , говорит против этой части концепции В. Куковенко. Р. Г. Скрынников высказывает предположение, что царь сознательно воскресил «татарщину», чтобы сделать Симеона «пугалом» в глазах подданных, сотворив новые зверства от его имени [776] . Однако и в этом есть как минимум некоторые сомнения. Хотя бы потому, что и после 1576 г. зверства продолжались.
773
Янов А. Л. Указ. соч. С. 217.
774
Куковенко В. Указ. соч. С. 217.
775
Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 345–346.
776
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 314.
После «сведения» с трона Симеону Бекбулатовичу по-прежнему дают высокие должности, например, сразу после «сведения» с престола делают «Великим князем Тверским», но потихоньку спускают его на тормозах.
Если исходить из того, что Симеон Бекбулатович был не подставным, а всамделишным царем, то возникает вопрос: как Ивану Грозному удалось его отстранить? Опять-таки прибегнем к исторической аналогии: а сумел бы Тохтамыш так легко победить Мамая, если бы тот сподобился выиграть Куликовскую битву и подчинить Русь? Другой вопрос, что тогда Мамаю пришлось бы все больше опираться на «Русский улус», а не на Орду – с учетом того, что влияние в Орде он все больше терял: так, в 1361 г. была свергнута власть его родичей-киятов в Синей Орде (нынешний Западный и Центральный Казахстан), в 1375 г. узурпатор лишился Сарая, где воцарился (от имени подставного хана) эмир Каганбек, в следующем году потерял свою власть в Волжской Булгарин, на которую совершили поход московско-суздальские рати по ярлыку Каганбека (вошедший в историю русский поход на Булгар 1376 г.). В 1377 г., правда, Мамай разбил московское войско на р. Пьяне, упредив собиравшегося сделать то же самое нового законного хана Арабшаха (именно так – не Арабшах разбил московское войско, как принято считать, а сам Мамай), но уже в следующем году московские войска по ярлыку Арабшаха разгромили союзных Мамаю мордовских князей, а сам Арабшах разгромил Мамаева наместника в этих краях. Наконец, в начале 1380 г. и Сарай подчинился Тохтамышу – чингисид Арабшах, как мы уже говорили, отказался отханства в его пользу в обмен на наследственные права в своем улусе [777] .
777
Подр. см.: Почекаев Р. Ю. Указ. соч. С. 43–93.
Так может быть, и теперь, два века спустя, на Руси и в Степи было так? В степях набирали силу противники потомков Мамая и противники традиций Чингисидов, сторонники «расчингисханивания» – мы уже видели, что восстания в Поволжье вполне могли быть их рук делом. А в русских землях потомок Мамая и реставратор Орды Иван Грозный с какого-то момента стал, возможно, и против своей воли, знаменем борьбы против окончательной «ордынизации» Руси? И, может быть, с середины 1570-х гг. в стране установилось двоевластие – были де-факто два царя, Иван Васильевич и Симеон Бекбулатович (не считая «расчингисханивающихся» кочевников Степи)? И именно это имел в виду А. Л. Дворкин, говоря, что в последние годы правления Грозного «контроль царя над страной… неуклонно слабел, а меры, употреблявшиеся для его поддержки, казалось, лишь усугубляли развал»? [778] И победить окончательно ни тот ни другой не могли? И разрешить их спор могла только новая, внешняя сила?
778
Дворкин А. Л. Указ. соч. С. 179–180.
«Второй звонок» от Стефана Батория
Сожжение Москвы Девлет-Гиреем стало «первым звонком»: не все в «Ордуси» благополучно даже и во внешнеполитических делах. Поскольку опричная политика после того, как мы видели, больших изменений не претерпела, то за первым звонком неминуемо рано или поздно должен был последовать второй. Он и прозвучал с другой стороны – с Запада.
Какуже говорилось, Генрих Валуа был королем Польши недолго. Не стала ему эта страна своей, не знал он ни польского, ни даже международного в то время языка – латыни, вообще был весьма необразованным человеком. На заседаниях сейма сидел с отсутствующим видом – просто не понимал, о чем идет речь [779] . Уже 18 июня 1574 г. он, узнав о смерти своего брата Карла IX, бежал из Кракова во Францию, чтобы занять французский престол под именем Генриха III (1574–1589, последний король из династии Валуа). Польский престол снова стал вакантным, и опять спустя два года после пресечения династии Ягеллонов началась подготовка к выборам короля.
779
Пронина Н. Указ. соч. С. 309.