Опустошенный север
Шрифт:
Мысли промелькнули быстро.
А мужчина уже притягивает её к себе, прижимает и пока только склонившись, царапает своей щетиной щёку. Он не ждет от неё отклика. Сам кладёт руку на затылок и поворачивает как ему удобно. Целует, страсть кипит в нём, но он сдерживается. Надолго ли, вторая рука уже без осторожности вдавила Ксению, так что она ощущает желание мужчины. А умных мыслей всё нет. Ударить она не может, слишком близко стоят они. В глаза ткнуть, так не успеет, потом обойти его и выскочить в открытые двери…
«Да, открытые двери…» вот он единственный
— Ты не знал, что страсть одного способна разжечь огонь в другом? — и целует сама. В ответном порыве он чуть ей кости не сломал, но сквозь туман, до него доходит, что ласточка просит закрыть дверь.
— Дверь… да, сейчас, забыл, сейчас, — и поворачивается.
Ксения, уже не теряя мгновения, опирается о стол и что есть сил, двумя ногами выталкивает мужчину в коридор, чуть не падая, подлетает к двери и, захлопывая, запирает её.
— Вот так. Надо запатентовать мой удар ногами. Я профи! — бубнит она себе под нос, не давая скатиться в истерику.
— На всякого мудреца найдётся простой ход, ты меня провёл, я тебя, — толкая тяжеленный комод к двери, пыхтела девушка. Но дверь мощная, засов крепкий, итак выдержат. Осмотрела защиту, — ничего, мне спокойней.
Тайных ходов в деревянном доме она не ожидала, но полазала, проверила и такую возможность. Алрик ещё потолкал дверь немного, но, видимо не желая всё-таки привлекать излишнее внимание, угомонился.
Леди успокоившись, довольно спокойно провела ночь в его постели, которая была в соседней комнате, правда не раздеваясь. Были мысли раньше всех встать и тихонько вернуться к себе, но слишком рано испугалась выходить, кто знает, может ярл под дверью сидит, и много ли времени ему понадобится для подлого дела. А на рассвете проблема выходить-не выходить разрешилась сама собой.
— Открывай! — послышался голос свекрови.
Ксения уже встала и переплела волосы, чтобы выглядеть прилично, если на кого наткнётся. В ответ на приказ она поморщилась, но делать-то нечего. Нисколечко не смущаясь, ведь она одна, леди с большим трудом отодвинула обратно допотопный комод и распахнула дверь. Короткая битва взглядов. У одной воительницы плещется торжество, у другой «на-ка выкуси» и ни капли смущения.
— Я могу выйти? — с вызовом спросила невестка, и тут же добавила — ваш дом оказывается, не безопасен для леди.
Свекровь посторонилась, Ксения с гордо поднятой головой, с выскакивающим сердцем из груди, сделала пару шагов, но визг и полотенце, ударившее её по голове, заставили недоуменно остановиться. Пока она в изумлении, да что там, в шоке, смотрела на заоравшую, на высокой ноте деревенскую правительницу, получила несколько раз полотенцем по голове и вмиг стала лохматой. Народ появлялся с удивительным проворством, и идти куда-либо уже не было возможности. Так и стояли они, вопящая на весь дом свекровь и ошалевшая невестка, вид которой всё больше походил на только что вытянутую из постели развратницу. А позади, к дверям своей спальни подошёл ярл и взгляд у него был тоже ошарашенный, но, к сожалению, он молчал, и расстановка действующих лиц получилась такая, какая нужна была свекрови.
— Развратница, дрянь, змея… — кричала она, — вон из моего дома! Чтобы ноги твоей здесь не было, если сейчас же не уйдешь, прикажу смолой облить и в перьях вывозить, волосы остригу, потаскуха…
Ксения смотрела на людей, никто не сунулся успокоить престарелую мать ярла, вдруг у неё от экспрессии сердце зашкалило бы. Нет, всем было интересно смотреть, как позорят чужестранку. Кто-то даже радовался, то ли из личных соображений, то ли из солидарности. Женщина перестала махать полотенцем, и Ксения оглянулась на Алрика. Не похоже было, что он знал, чем закончится его акция по соблазнению, но, ни слова не сказал в защиту свояченицы.
— Ничтожество, — произнесла девушка, адресуя именно ему обидные слова.
Ретивые слуги даже не дали ей зайти в комнату, чтобы одеться. В домашнем платье Ксения была выставлена на улицу. Зимой.
Не обращая ни на кого внимания, она быстрым шагом пошла в деревню. Ей нужна была одежда, за золотые серёжки, даже отъявленный моралист продаст ей одежду, а за кольца она получит коня. Тело от быстрой ходьбы разогрелось, только ступни мёрзли, да уши.
«Ничего, не больше пятнашки мороза, выдержу», подбадривала себя леди.
«Полчаса всего-то, дойду, ещё вспотею».
При подходе к деревне леди догнали воины Ингвара, а с ними Алрик. Сердце ёкнуло, что ещё задумала бешеная старуха. Лояльность к матери любимого почила быстро и без мучений. Свекровь понимала, видела, что Ксения не виновата. Они могли бы тихо воевать друг с другом, но находиться в одной семье. Можно было только гадать, о чём думала сельская царица устраивая расправу. Наверное, взбодрилась, что шахты заработали, поверила, что всё теперь младший сын исправит, а с чужеземкой по-быстрому можно расправиться.
Пришлось остановиться. От всадников не убежишь. Раскрасневшаяся Ксения стояла с гордо поднятой головой. «Они не посмеют, не посмеют», уговаривала она себя не бояться.
— Миледи, — спрыгивая с коня, обратился один из знакомых воинов, — давайте помогу одеться вам.
Ксения выдохнула. Алрик молчал. Воин, кажется Мартин, одевал леди, как маленькую.
— Не надо стесняться, ребята отвернулись, а штаны женщинам необходимо пододевать. Вот так, сейчас я сапожки помогу обуть, держитесь за меня леди, — бормотал мужчина.
Упакованная в тёплую одежду Ксения вопросительно взглянула на Алрика.
— Ксюша, вот вещи, что ты приготовила брать с собой накануне. Возьми. Остальное будет в полной сохранности, как станет известно куда пересылать, так дай знать, — пряча глаза, словно набедокуривший дитятко, произнёс ярл.
Хотелось девушке облить его презрением, сказать что-нибудь гаденькое, больное, но поняв, что за свою жизнь ей сражаться не придётся, чуть успокоилась.
— Спасибо Алрик, понимаю, что вы с матерью могли бы и ограбить меня.