Опьяненные страстью
Шрифт:
– Прошу прощения… – прошептала она в страхе. – Я не хотела…
– Не сомневаюсь. – Потирая горящую щеку, он усмехался, как мальчишка, выигравший состязание. – Я уж думал, ты так и не отважишься.
Мадлен попятилась, сразу поняв, в чем дело. Чувство вины сменилось в ней яростью.
– Вы поступили отвратительно!
– Совершенно согласен. – Судя по всему, Себастьян веселился от души. – Но я вел себя так, как повел бы на моем месте любой мужчина, пожелавший обладать тобой.
Он медленно приблизился, заставляя Мадлен балансировать на грани страха и смущения.
– Ты позволила
Мадлен уставилась на Себастьяна так, словно у него вдруг выросли клыки и хвост.
– Вы… несносны… ужасны… омерзительны!
– Зато я прав. Да, прав!
Мадлен заметила, что Себастьян дышит ровно, как обычно, в то время как она сама задыхается от возмущения. Собравшись с духом, она смело встретила его взгляд.
– Хорошенько запомни этот урок. А теперь подойди сюда.
Но Мадлен, смутившись и разобидевшись, отвернулась. В начале урока его прикосновения были такими желанными и соблазнительными! Ей не хотелось обидеть его, ответить отказом на удовольствие, которое он доставлял ей. Она надеялась, что он будет нежен, поцелует ее, предастся с ней любви. Как глупо! Он умышленно обратил ее чувства против нее!
Наслаждение предыдущих минут испарилось. Мадлен всхлипнула, страдая от унижения, но еще сильнее – от своей досадной ошибки.
Себастьян встал у нее за спиной, не пытаясь прикоснуться, но Мадлен чувствовала его близость каждой клеточкой тела. Раздраженная собственной беспомощностью, она круто повернулась и холодно воззрилась на него.
– А, вот в чем дело! – удовлетворенно протянул Себастьян, разгадав ее мучительные и запутанные мысли по выражению лица. – Тебе кажется, что я тебя обманул. Поклонник заманил тебя в ловушку и бросил. Но на самом деле это ты допустила ошибку. Я же предупреждал тебя. – Он отступил на шаг. – И не надо смотреть на меня обиженными глазами. Любой дееспособный мужчина сумеет ответить на вопрос, который вызвали в тебе мои невинные поцелуи. Ты осталась здесь, чтобы научиться привлекать внимание богатых мужчин и умело пользоваться им, зарабатывая себе на хлеб. Не смешивай со своим ремеслом любовь и другие утонченные чувства, иначе они тебя погубят.
Эти слова нанесли сокрушительный удар по мечтаниям Мадлен, которые крепли в ней в течение трех недель.
– Я ненавижу вас!
Он разразился гулким и оскорбительным смехом, вызвав у Мадлен острое желание отвесить ему еще одну пощечину.
– Что за ребячество! Тебе давно пора отвыкнуть от своих детских замашек.
Протянув руку, он подхватил на палец единственную слезинку, скатившуюся по щеке Мадлен, и долго рассматривал крупную каплю, прежде чем смахнуть ее одним движением руки.
Его лицо вновь стало бесстрастным.
– Мужчины предпочитают держаться подальше от женщин, которые то и дело плачут, не сумев добиться своего. А самые нетерпеливые и лишенные воображения мужчины прибегают к побоям, лишь бы отучить женщин от этой вредной привычки.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Мадлен понимала, что в эту минуту Себастьян вспоминает о прошлом.
– Моя первая любовница погибла от руки своего следующего покровителя. Он так и не понял, почему она не соглашается на некие… скажем, шалости, чтобы развлечь его. А когда она надоела ему, он не пожелал отдать ее другому мужчине. Заподозрив, что она нашла себе нового любовника, он несколько раз жестоко избил ее. От побоев она и умерла. Ты согласна терпеть побои, Миньон?
От этого вкрадчивого вопроса волоски на руках Мадлен встали дыбом. Мужчина, который казался ей знакомым, исчез за незримым, но кривым зеркалом. Его лицо утратило всякое подобие человеческого. При виде холодной, жестокой, расчетливой насмешки в глазах Себастьяна у Мадлен холодела кровь.
– А что стало с убийцей?
– Я вызвал его на дуэль и убил, – беспечно отозвался Себастьян.
Мадлен ни на секунду не усомнилась в его словах. Он ответил ей на вопрос, задать который Мадлен до сих пор не решалась. Как он мог обойтись с ней так низко? Очень просто – он способен и на большее злодеяние.
– Больше никогда не пытайтесь овладеть мною силой, – негромко, но твердо заявила она, – иначе мы расстанемся.
Он коротко кивнул, маска исчезла с его лица.
– Вот так-то лучше. Чтобы преуспеть в роли любовницы, ты должна уподобиться герцогине. Герцогини никогда не плачут. Они дуются, требуют, бунтуют, но не признаются в том, что им больно.
Он взял Мадлен за руку, игнорируя попытку сопротивления, поднес к губам и запечатлел на ней дружеский, теплый поцелуй.
– Я не раскаиваюсь, но прошу простить меня. Я же предупреждал: некоторые из моих уроков будут жестокими. Возможно, вскоре у тебя будут все причины возненавидеть меня. Но зато ты узнаешь, как вести себя в жизни, которую ты сама выбрала. А теперь пойди умойся.
Мадлен решительно встретила его взгляд. Он отсылал ее из комнаты, словно напроказившего ребенка! Унижение оказалось нестерпимым. Оно жгло горло Мадлен, словно кислота.
– Вы весьма доходчиво объяснили свою точку зрения, месье. А теперь убирайтесь ко всем чертям!
Себастьян взглянул на карманные часы: Мадлен опаздывала на пятнадцать минут. Ужин остывал. Сунув часы в карман, Себастьян отметил, как нервно переступил с ноги на ногу стоящий в углу лакей. Себастьян не знал, стоит ли сходить за Мадлен – подобный поступок мог только осложнить положение. После случая в музыкальном салоне Мадлен не показывалась в лаборатории. Себастьян считал, что в этом виноват только он сам.
Немного успокоившись, он понял, что обошелся с Мадлен на редкость жестоко – оттого, что разозлился на нее. Одного взгляда Мадлен хватало, чтобы пробудить в нем неуемное желание. В ее улыбке он буквально купался, радуясь, как щенок, резвящийся на солнцепеке. Желание вспыхивало в нем повсюду – в библиотеке, в бальном зале, везде, где он оставался наедине с Мадлен. Ее тоже влекло к нему – чувства девушки ясно отражались в ее огромных темных глазах. Себастьян изнывал от желания оттолкнуть ее от себя, убить в ней чувства. И теперь это ему удалось.