Опыты литературной инженерии. Книга 1
Шрифт:
Одаривали молодых по старинной традиции. На столе отдельно стоял эмалированный тазик, куда бросали купюры разного достоинства. Те, кто сидел поодаль, передавали деньги, как за билет в трамвае. С самого дальнего угла стола, из-под яблони, приковылял культурист Филя. Филя повредил какую-то важную мышцу на бедре и временно выпал из бодибилдинга. Кроме него этим делом занималась еще парочка парней, которые подошли к тазику вместе с Филей и добросовестно вытряхнули наличность из карманов неохватных малиновых пиджаков. Все качки принадлежали к коллективу, в котором трудился новобрачный. То есть к охране автостоянки.
Автостоянка появилась в поселке совсем недавно, на заброшенном пустыре.
Худой, как велосипед, Игнатий, который продавал в городе свою авангардную живопись, находился в состоянии творческого подъема, поэтому пил совсем не по-интеллигентски, обещая со своего края стола Ане, которая к тому времени еще не ушла, и Кириллу, который еще не начал спаивать соседку справа, написать батальное полотно «Битва цивилизаций» и безвозмездно подарить его им для украшения жилища.
Караул пожарной команды прибыл почти в полном составе, когда какой-то несмышленыш подошел сзади и спросил:
– А что, дядя, если вдруг пожар?
Начальник караула, то есть начкар, не поворотив головы, ответил, что в машине спит трезвый Лопатников, он и потушит.
А кум Коля уже снова ползал под столом. Он хватал гостей женского пола за лодыжки и наслаждался их брыканием и визгом.
Татьяна Николаевна внутрь принимала в меру. Нахала Колю треснула каблуком, чтоб не резвился за чужой счет. Зорко смотрела по сторонам, отмечая, кто сколько кладет в тазик.
С опозданием пришел парень той девушки, что сидела справа от Кирилла.
Ему расчистили участок на столе, наложили закусь в тарелку и налили полный штрафной стакан лично от бабы Киры. Парень оказался не промах, выпил не крякнув. Заказал второй, отпустив комплимент в адрес бабы Киры и ее зелья. Баба Кира последний комплимент слышала лет пятьдесят тому назад, когда у нее случился летучий роман с демобилизованным летчиком. Вот это был жених! Не чета нынешним! С бабой Кирой они перепробовали все: на перине, на сеновале, в сарае, в саду на скамейке, под яблоней, на косогоре и даже в колхозной телеге. Если бы летчик пил чуть поменьше, то, наверное, добавили бы еще чего-нибудь жгучего и ядреного! Баба Кира зарделась и передала пареньку персональный подарок – поллитровочку темного стекла, замаскированную под пиво «Сибирская корона».
У Кирилла же появился кураж и просто так, без боя отдать даму пришельцу ему показалось несправедливым. Он поцеловал девушке голое плечико чуть ниже черной бретельки и подвинул ей глубокую тарелку с жареным карпом. Тот, что был еще правее, взвился, как сноп искр от соломы, и, ловко перехватив тарелку с карпом, надел ее новобрачному на голову. Золотой жир потек Кириллу на свадебную рубашку, на галстук, потом на пиджак и далее на брюки. Кирилл левой рукой отлепил карпа от головы, а правой сгреб обидчика за грудки. Соседка, та, что справа, вскочила на ноги, опрокинув стул, и обратилась в бегство вокруг стола. Кирилл и тот парень уже повалились на стол и начали тузить друг друга, сопровождая бой разлетом осколков. В осколках числились и вареная картошка, и салаты, и фрагменты жареной курицы, и полупустые бутылки московского завода «Кристалл».
Видя такое дело, качки и даже хромой Филя бросились лупить
Качкам пришлось туго. Зажиревшие в своей будке и не дающие мышцам большего хода, чем на величину перемещения гантелей, они не смогли устоять перед бурей и натиском озверевших от нерегулярных выплат работников элеватора. Сражающиеся огромным клубком прокатились по свадебному столу, вольно или невольно вовлекая в рукоприкладство всех, кто был захвачен дикой центробежной силой. Стол, к сожалению, был не монолитным, а состоял из целого ряда столов разного размера и разной степени устойчивости. У одного не выдерживали ножки, у другого трещала столешница. Через минуту поле битвы заметно понизилось, снизошло с бывших столов на сыру землю и завертелось против часовой стрелки, против вращения Земли, против вращения Солнечной системы!
Игнатий, заблаговременно отбежавший за яблоню, стоял, тяжело дыша, хотя и не принимал участия в побоище. Его сотрясал творческий подъем, и мутило разум вдохновение: вот оно – долгожданное! Вот натура для полноразмерного полотна «Битва цивилизаций», которая обессмертит его имя! Он немедленно отменил собственное решение одарить будущим шедевром молодоженов, здраво рассудив, что тому место только в Лувре. На худой конец, в Эрмитаже!
Кум Дербенев орудовал черенком от лопаты. Плановую драку он предвидел, только не смог предсказать ее истинного размаха. Какие-то полузнакомые ему тётки таскали друг дружку за волосы, завывая, как койотихи из прерии. Когда под черенок Дербенева невзначай попал зять Кирилл, Дербенев даже обрадовался и постарался вбить в зятя все свои невысказанные доводы в пользу немедленной женитьбы. Кума Николая, не завершившего маневр к туалету, на четверть втоптали в скатерть, которую, в свою очередь, вместе с кастрюлей, когда-то наполненной окрошкой, втоптали в садовую унавоженную почву. Ушаков из милиции намотал на руку служебный кожаный ремень и крушил всех кого ни попадя двузубой никелированной пряжкой. Многоопытная баба Кира отступила за угол дома, поближе к собачьей будке, прижимая к груди заметно облегченную хозяйственную сумку. За углом обнаружился погреб, срочно переоборудованный бабой Кирой в бункер. Подперев дверь поленом, она успокоено уселась на ступеньку из красного кирпича, превознося молитву небесам во славу русского оружия. Сторожевой пес молча вибрировал вместе с будкой от непонятного стихийного бедствия. Братья-близнецы с хлебозавода сражались плечом к плечу. Гитарой отбили фланговое наступление и в рукопашной разгромили тех, кто попытался обойти их с тыла.
Татьяну Николаевну первым же наскоком сбили со стула. Она тяжело повалилась на грунт с элементами куриного помета и тут же была придавлена сверху обломками самого большого стола. У стола подломились две ножки, он ходил ходуном от бури, сотрясавшей его с поверхности. Но в спасительной полости под уцелевшими ножками и столешницей некоторое время еще можно было продержаться. Татьяна Николаевна ужом вползла в треугольное пространство, обхватила уцелевшие ножки стола руками и решила отстаивать свою позицию до победного конца.