Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

Киле Петр

Рождается лирика как песнь любви и философия как песнь разума и природы. Поэзия человеческих чувств и познания выходит за пределы религиозных представлений о мире и мифов, хотя магия веры сохраняется. Сапфо, Алкей, Анакреонт, с одной стороны, Фалес, Гераликт, Анаксагор, с другой, обращаются непосредственно к познанию как внутреннего мира человека, так и внешнего под покровом мифа как формы мышления, но уже сугубо поэтического, что нашло свое высшее воплощение в поэме Гомера «Илиада».

С возвышением Афин возникает центр образования, искусства и мысли, с развитием прежде всего нового жанра литературы и вида искусства - драмы и театра как таковых, пребывавших до сих пор в сфере религиозных и народных представлений

и действ. Эсхил ввел второго актера, с развитием диалога и действия на сцене, с тем и рождается новая трагедия, что совпадает с героической эпохой противостояния эллинов против персов, с торжеством победы, что находит воплощение как в празднествах, ведь и театральные представления были празднествами в честь бога Диониса, так и в архитектуре и скульптуре Парфенона. Религия греков превращается в художественную религию и мифологию, то есть поэзию, как впервые это явил Гомер в «Илиаде».

Афинский театр представлял из себя амфитеатр под открытым небом на южном склоне Акрополя с видами на море и гору Гиметт. В небесах и далях моря проступало все поэтическое содержание «Илиады» Гомера, героического эпоса, обретшего актуальность в условиях войны с персами. Теперь представим: внизу на сцене идет представление по трилогии Эсхила «Орестея», созданной в конце жизни поэта. А начинал Эсхил как драматург 26 лет за десять лет до Марафона, где героически сражался вместе с двумя братьями, затем при Саламине и Платеях, неизменно первенствуя почти сорок лет на афинской сцене, пока не уступит молодому Софоклу, но «Орестеей» снова займет первое место.

Первая трагедия «Агамемнон». Действие происходит в Аргосе у царского дворца, с крыши которого страж замечает сигнальный костер; является Хор и выходит из дворца Клитемнестра, из песен и речей которых проступает история Троянской войны, с явлением Вестника с известием о разорении Трои; вот и колесница царя Агамемнона, у ног которого сидит Кассандра, вещая пленница; Хор встречает царя, а из дворца выходит Клитемнестра, изнывшая в тоске по мужу, по ее словам; между тем в бане она готовит месть за дочь Ифигению, отданную царем на заклание, да покрыть свой грех - сожительство с двоюродным братом царя Эгисфом, - Кассандра все угадывает и видит, как в яви, убийство вождя ахейских племен в Троянской войне, она тоже умерщлена тут же. Победоносная война и счастливое возвращение героя завершается позорной смертью от рук его неверной жены, мстящей вроде бы за дочь, но изгнавшей сына Ореста.

Трагедия вторая «Плакальщицы (Хоэфоры)». Если в «Агамемноне» события Троянской войны погружают зрителей и нас в миф, то явление Ореста с его другом Пиладом, встреча его с сестрой Электрой и его месть - убийство матери и Эгисфа, - воспринимается, как действие в настоящем времени, что усиливает эффект, тем более сын убивает мать, с выступлением против него Эриний. Орест, свершив месть, почти сразу как бы теряет рассудок и бежит неведомо куда.

Трагедия третья «Эвмениды». Хор Эриний, богинь-мстительниц, преследует Ореста... Среди действующих лиц Аполлон, который и внушил Оресту свершить месть, и заступается за него, и Афина, а действие с Дельфов переносится в Афины, где недавно на веку Эсхила был практически упразднен Ареопаг, слишком консервативный судебно-властный орган в условиях утвердившейся демократии, с чем, вероятно, не был согласен знаменитый драматург из старинной знати.

И вот, как Шекспир вносит в «Гамлета» тему театра и войны театров его дней, Эсхил действие переносит в Ареопаг, а в заседании судей принимает участие сама Афина, и ее-то голос перевесит чашу весов, а Аполлон выступает в качестве свидетеля, готовый вину Ореста взять на себя. Ареопаг, в решениях которого принимают участие боги, оправдывает Ореста; но этого мало, благодаря вмешательству младшего поколения богов в жизнь афинян, Эринии, древние богини-мстительницы, претерпевают изменения, превращаясь в Эвменид, «благосклонных» к людям.

Орест, оправданный в Афинах, славит богиню и город, по сути, его сегодняшний день:

Привет, Афина! Ты сама и твой народ На страх врагам пребудьте необорными, Спасеньем славьтесь и победой вечною!

Эстетика аттической трагедии обнаруживает те же черты и свойства, что и эстетика Ренессанса, поскольку она соприкасается с мифом, что есть уже не просто сказания, а сама жизнь - в настоящем и в вечности. Этот феномен, когда старинная вера, религиозные представления наполняются жизнью, всей гаммой человеческих переживаний, и обретают форму искусства, - ренессансный феномен, с рождением классического стиля, что мы увидим вновь, спустя два тысячелетия, в эпоху Возрождения в Италии.

Но этот феномен пугает приверженцев старинной веры предков и они заступаются за отеческих богов, не столь антропоформных, не столь чисто человечески выразительных, не говоря о пороках, как у Гомера. Между тем как философы вопрошают, а есть ли боги? А вслед за ними и трагические поэты ставят все вопросы бытия.

Эсхил подвергся обвинениям в разглашении таинств Элевсинских мистерий, по сути, тех же театральных представлений с участием Диониса, с его сошествием в аид, что посвященные должны были свято хранить в тайне, а такое обвинение могло закончиться судом и смертной казнью. Эсхил, видимо, чувствовал себя в Афинах неуютно, он уезжает в Сицилию, в Сиракузы, где, возможно, и создал «Прометея прикованного». Сохранилась лишь одна трагедия. Вторая, в которой Прометей обретает свободу, сохранилась лишь в десятках стихов, а третьей, может быть, не было вовсе. Но «Прометей прикованный» примечателен во многих отношениях в высшей степени.

Миф о титане, укравшем огонь для людей, при этом гоненьям подверглись и бог, и люди, как о том рассказано у Гесиода, не заключает ничего героического, скорее речь о несчастиях рода человеческого. Эсхил создает свою версию мифа, а именно трагический миф о Прометее, выступившем против верховного владыки Зевса, воцарению которого на Олимпе он содействовал, взяв его сторону против титанов. Прометей, таким образом, выступил за новый миропорядок - и не только для богов, но и для людей, а Зевс - лишь за власть, а людей он хотел извести. Прометей у Эсхила не просто принес огонь людям, похитив его у богов, не просто блага цивилизации, а именно культуры.

Звезд восходы показал я им И науку чисел, из наук важнейшую. Сложенью букв я научил их: вот она, Всепамять, нянька разуменья, матерь муз! ................................................................. А если кратким словом хочешь все обнять: От Прометея у людей искусства все.

Образ Прометея в сознании человечества - это создание Эсхила. А ведь Прометей у него - это первый богоборец, ропот человека с его самосознанием против судьбы.

Это умонастроение уже непосредственно в отношении человека выразил Софокл, младший современник Эсхила. Говорят, Софокл греческую трагедию спустил с небес на землю, сделав ее более человеческой. По существу, произошло отделение трагедии как жанра от эпико-драматической поэзии Гомера, в лоне которой она зародилась и языком которой заговорила, а события и действие в «Илиаде» происходят действительно в далях моря и неба, с непосредственным участием богов. Это Гомер вознес события истории и мифа до небес, создавая всеобъемлющее произведение искусства.