Оракул мертвых
Шрифт:
Проехав километров двадцать и не обнаружив подходящего места, он наконец добрался до небольшого расширения, откуда отходила дорога, ведущая на раскопки Трои. Он поехал по ней и остановился на небольшой площадке перед входом, где возвышался ужасный деревянный конь, построенный турками на потеху туристам. Место было хорошее: там находились сторож и дежурный полицейский в будке. Прежде чем улечься поудобнее на сиденье, он оглянулся и увидел, что кому-то еще пришла в голову та же идея: в ста метрах впереди припарковался черный «мерседес». Водитель стоял рядом, опираясь на капот, и, казалось, созерцал раскинувшуюся внизу долину, скрытую во тьме и в тумане, прислушиваясь к крикам хищных ночных птиц. Лицо его временами едва освещал огонек сигареты, слабый отблеск пламени.
В аэропорту Пигеса капитана Караманлиса ожидала гражданская машина, а также последние новости касательно местонахождения «пежо» Мирей и Нормана: час назад его видели в окрестностях Кавалы. Следовательно, по всей вероятности, он довольно скоро перехватит их на шоссе, ведущем к границе.
Он уже был совершенно уверен — Норман и Мирей следуют за Мишелем, а значит, этот след может оказаться верным.
Он попросил коллег обеспечить ему и Влассосу документы на гражданских лиц, на случай если им придется пересекать границу, и терпеливо стал ждать на шоссе. Наконец мимо проехал «пежо». Было около полудня, за рулем сидел Норман. Второе сиденье до конца опущено: девушка наверняка пыталась поспать или немного отдохнуть.
На пограничном посту полиции Караманлис получил удостоверение личности на имя Сотириса Арнопулоса, коммерсанта из Салоник, а сержант Влассос превратился в господина Константина Цулиса, коммивояжера.
Они незаметно последовали за «пежо», а когда машина, покинув Кесан, свернула направо, по единственной дороге на Ежеабат-Чанаккале, обогнали ее, пока та останавливалась для дозаправки, и поехали дальше, до самой переправы, и первыми сели на паром до азиатского берега.
Мирей и Норман высадились в Чанаккале около четырех часов вечера — солнце уже довольно низко стояло над горизонтом — и стали бродить по городу в надежде увидеть где-нибудь «ровер» Мишеля. Они даже отправились в дорожную полицию, попытавшись получить помощь, но офицер, разговаривавший с ними, практически ничего не мог для них сделать.
— Если б вы хотя бы сообщили мне, куда направляется ваш друг, я мог бы отправить предупреждение патрулям, и тогда они рано или поздно остановили бы его и передали бы ему ваше послание, но без каких-либо данных, даже приблизительных… Поехал он на север, на юг, снова сел на паром… Получается, я должен искать его по всей Турции, дорогие господа, а Турция большая. Я сожалею. Вы можете попробовать послать объявление по радио, но нет гарантии, что он его получит: многие европейские туристы, не способные оценить восточную музыку, через некоторое время выключают радио, или слушают пленки, или настраивают приемник на внешнюю волну, недоступную для нас.
Однако он все же набросал кое-какие заметки и пообещал по крайней мере в своем округе сделать все возможное, чтобы найти синий «ровер» и передать их сообщение.
Караманлис, какое-то время следовавший за ними в их хаотическом движении, вскоре понял — они ищут вслепую, понятия не имея, где находится их друг, и тысячу раз обозвал себя идиотом за то, что выбрал такой дурацкий план.
— Да, к сожалению, эти двое знают еще меньше, чем мы, капитан, — заметил Влассос. — Я бы вернулся домой. Если турки узнают, что мы — греческие полицейские, путешествующие по подложным документам, нам будет непросто спасти свои задницы.
— Бросить все после стольких месяцев труда, терпеливых поисков, постоянного контрастного душа? — Караманлис готов был на что угодно, лишь бы покончить с ненавистным делом. — Подождем еще немного, — сказал он, — посмотрим, что они будут делать. Кто знает? Ведь ясно, они ищут его. Быть может, у них в руках есть какая-нибудь информация, которой нет у нас. Ничего еще не известно… ничего еще не известно. — Он пристально посмотрел на Влассоса, в его маленькие свинячьи глазки, и положил ему руку на плечо. «А кроме того, есть еще ты, друг мой, — подумал он, — и, быть может, такая наживка, как ты, в конце концов привлечет нашу рыбку».
Норман и Мирей зашли в ресторан и заказали кое-какую еду. Норман совершенно пал духом.
— У меня есть точные координаты, — внезапно сказала Мирей, — о которых я до сих пор не говорила тебе, потому что ты счел бы меня сумасшедшей, но теперь у нас нет выбора, если мы хотим найти Мишеля.
— Точные координаты? — переспросил Норман.
— Да. Но я не знаю, как их расшифровать. Выслушай меня внимательно. Все, что я собираюсь тебе рассказать, — чистейшая правда, хотя выводы, я сама это признаю, кажутся абсурдными.
— Посмотрим, — проговорил Норман. — А теперь выкладывай все, не упуская ни единого слова.
Влассос получил от Караманлиса поручение не спускать глаз с Нормана и Мирей ни при каких обстоятельствах, а сам попробовал получить помощь от друга в Стамбуле. Сержант припарковался напротив ресторана, где ужинали молодые люди, и все время наблюдал за ними, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида и в боковые зеркала. В нем по-прежнему жили воспоминания о ночи в Портолагосе, и то обстоятельство, что он практически безоружен, заставляло его чувствовать себя неуверенно и нервничать.
Справа от стеклянной двери ресторана вращался на огромном вертеле жирный и сочный «донер кебаб», слева находилась вывеска с рекламой заведения, а посередине он видел пылающее лицо потрясающей девушки и понимал — она рассказывает нечто исключительное, — по жестам, по мимике. Молодой человек, сидевший напротив нее, слушал не мигая и следил за движениями ее рук, иногда записывая что-то на клочке бумаги: цифры, знаки? Что они там замышляют? Влассос отдал бы палец, лишь бы узнать, что, черт возьми, они там обсуждают. Молодой человек выглядел взволнованным, нервничал. Вдруг он встал и бросился на улицу, к машине, взял оттуда карту. А теперь?
Молодой человек бегом вернулся в ресторан и снова сел за столик, а девушка опять тревожно заговорила. Кажется, на глазах ее блестели слезы.
Наконец приехал Караманлис, к тому же во вполне сносном настроении:
— У нас есть оружие. Наконец-то. Без этих железяк я чувствовал себя голым.
— Мне вы можете этого не говорить, капитан. При мысли о том, что гнусный ублюдок будет стрелять в меня, а я не смогу достойным образом ответить ему, у меня мурашки бегут по коже.