Оранжевый парус для невесты
Шрифт:
Мальчишка взял и метнул недовольный взгляд на ту, которая катила красную косилку на четырех колесах.
– Теперь она будет у вас косить? Все время? – тихо спросил он.
Андрей засмеялся. Он бы с радостью, но вряд ли выйдет.
– Боюсь, что нет. – Он покачал головой.
Мальчишка кивнул, засунул деньги в поясную сумку.
– Так что жду в урочный час, приходи. Увидишь, что трава снова вылезла, – бери и коси.
Малец выбежал за ворота, его топот возбудил Дилю, она вывернула из-за
– Опоздала, дорогуша. – Андрей наклонился и потрепал собачку по спине. Шерсть теплая, руку не хотелось убирать. Вообще ему сейчас так тепло, как никогда в жизни.
Он выпрямился и посмотрел туда, откуда доносился рык косилки. Чем не идиллия? Дом, газон, женщина, собака…
Только как все это удержать? То, что свалилось ему в руки на выходные? Ему хотелось посадить эту женщину – тоненькую, светленькую, в голубых шортиках и белом топике – в карман, накрепко застегнуть молнию. У него есть такой пиджак, он привез его из Германии, купил на выставке. Накладной карман огромный, она туда запросто войдет.
Он засмеялся: «Мечтай, Волчара».
Внезапно гул косилки стих.
– Все, – сказала Ольга. – Побрила.
Андрей подошел к ней.
– А… меня? – тихо спросил он.
– Что – тебя?
– Побрить, – сказал он.
Она протянула руку и провела ею по щеке.
– Но ты не оброс, – сказала она. А он засмеялся. – Почему ты смеешься?
– Ты редкая женщина, – вздохнул он. – Ты не спросила, с какой стати ты меня должна брить.
Она кивнула.
– Это был бы второй вопрос. Зачем спрашивать, если нет повода? Ты гладкий. – Она прошлась по его щеке тыльной стороной ладони и царапнула гранью крупного серебряного кольца.
Он перехватил ееруку.
– Прости, больно, да?
– Ты когда-нибудь снимаешь… – Он смотрел прямо в глаза, в зрачки, которые, казалось, расширялись под его взглядом, – эти кольца?
Ее губы дернулись.
– Иногда… Снимала, – ответила она, не сводя с него своих глаз. Тоже не мигая.
– Я хочу… чтобы ты сняла, – тихо сказал он.
– Прямо… сейчас? Здесь?
– Нет, – так же тихо ответил он. – Пальцы замерзнут. Пойдем, я знаю где…
Он взял ее за руку и повел. Она не сопротивлялась, она шла за ним по стриженному ею газону, чувствовала запах свежескошенной травы, видела ромашки, павшие под острым ножом красной косилки. Этот человек знал о ней так много, как не знает никто. Поэтому казалось, она знает о нем тоже все. Она его чувствует, без всяких слов, понимает его взгляд, движение его пальцев. Она знает, что произойдет сейчас, не потому, что с ней это уже было. Нет, потому что сейчас будет все так, как хочет она. Прошло то время, когда она принимала то, что ей предлагали. Теперь она точно знает, чего хочет, как и с
Андрей провел ее по крыльцу в сени. Остановился и обнял.
– Я хочу понести тебя…
– «Несет меня лиса в далекие леса», – пропищала она тихо, словно пытаясь снять напряжение, которое почувствовала в теле. Оно отвыкло от ласк.
– Примерно так. – Андрей кивнул. – К себе в постель.
– Ага, а там ты… ощиплешь меня, да?
– Начну прямо сейчас. – Он быстро спустил тонкую бретельку топика. Потом потянулся к молнии на шортах.
– Ой, – сказала она и уткнулась ему в шею…
Серебряные кольца валялись на полу, рядом с ними – голубые шорты и топик.
А они сами тоже валялись – на широкой постели с голубыми простынями, которые вздыбились, как будто по ним промчался шторм.
– Я готов запеть, – громко объявил Андрей.
– Ты… на самом деле умеешь? – хрипло спросила Ольга, удивляясь другому – почему он не отвернулся и не заснул?
– Все умеют. – Андрей отвергал свою исключительность.
– Не-ет. – Ольга покачала головой, растрепанные волосы прошлись по щекам Андрея.
– Фу, ты меня отхлестала волосами. – Он поморщился. – Ладно, я представлю себе, что нюхаю букет от фанатки. – Он приподнялся и уткнулся носом в ее волосы. – Ах, благодарю вас, дорогая, прэ-э-элестный букет!
– Как похоже, – развеселилась она. – Можно подумать, ты пел со сцены. Ну-ка скажи – ты пел? Или нет, ты пел в подземных переходах? Тоже нет. Там не дарят цветов. Там кидают деньги, – говорила она, ведя пальцем по его шее к ключице.
– Нет, я пою себе, когда работаю, – сказал он. – В водокачке, в моей мастерской, прекрасная акустика. Иногда поем на пару с Палычем. Ты уже видела его.
– Симпатичный, – кивнула она. – Но знаешь, у меня к поющим мужчинам какое-то… нестандартное отношение.
– Считаешь, что они… не совсем мужчины?
– Не-ет. – Она поморщилась. – Я их опасаюсь. Они дурно влияют на женщин.
– Как это? – Он удивился.
– У меня была начальница, фанатичная поклонница одного певца.
– А что он поет?
– Романсы. Она тащится от них. И от певца тоже.
– Юная душа? – насмешливо спросил он. – Она из тех милых малюток, которые мечтают о страстях позапрошлого века?
Ольга расхохоталась:
– Не такая уж и малютка. И не юная. Этой малютке за пятьдесят, а я – половина ее… тела. Кстати, ты был когда-нибудь в консерватории на концерте? – спросила Ольга.
– А… где это?
– Так, ответ ясен. Снимаю вопрос. – Она улыбнулась. Не он. Марина Ивановна не слишком далека от истины.
– Тебе мой ответ не понравился? Тогда вот этот как? Обещаю тебе, Ольга, я больше не запою никогда. Если ты не хочешь. Не стану дурно влиять на тебя.