Оранжевый парус для невесты

Копейко Вера Васильевна

Конечно, потом, когда он закрепится на немецком рынке, он кинет их, но они и сами об этом знают.

Зазвонил телефон.

– Как насчет визита с проверкой моей собачки? – Голос Кирилла звучал насмешливо. – Привет, Волчара.

Андрей улыбнулся. Знал бы он, какую проверку он уже провел. А как доволен остался!

– Занят, мужик. Заказ выгодный.

– Советую поспешить.

– А что, на твоих собак мор напал?

–

Типун тебе на язык, Волков, – огрызнулся Кирилл не хуже какого-нибудь бультерьера.

– Тогда в чем дело?

– А в том, что Ольга Ермакова уезжает на Крит.

– Когда? – встрепенулся Андрей так, что Кирилл расхохотался.

«Оранжевый парус…» – вспомнил он строчки из тетради Юрия.

– Через три недели, друг мой. Тебе может прямо сейчас поехать к ней?

– Спасибо, нет. А вот за новость особое спасибо.

Что ж, наверное, он все делает правильно, не гневит ничем небеса, если такая новость пришлась ко времени. Но сколько надо успеть! Партия валенок, документы в Грецию, но главное – научиться ходить под парусом на доске!

Ехать в Москву?

Он не выпускал эту мысль из головы весь вечер, до самого утра. И додумался. Вот уж точно – никогда не знаешь, когда пригодятся знакомства, которые возникли сто лет назад. Он понял, куда ему надо мчаться. В детскую школу юных моряков, куда он ездил целых два года. С Ленинградского проспекта на улицу Трофимова.

Он собрался и поехал в Москву.

Джип сидел высоко, Андрей видел не только задние бамперы впереди идущих машин, но улавливал перемены в хорошо знакомом прежде районе. В голову влетела дурацкая мысль – если бы его похитили и привезли сюда с завязанными глазами, а потом сняли повязку, он в жизни не догадался бы, что сюда приезжал мальчишкой бредить морем, как называла это мать.

Дома другие, улицы другие, люди другие. Он свернул на известную ему улицу, погасил скорость и начал всматриваться в номера домов. Он не хотел махнуть мимо, потому что, судя по разметке, ему придется гнать до Южного порта, а уж потом поворачивать обратно.

Он, конечно, мог пересечь сплошную белую линию, но соколиная посадка постового на новеньком мотоцикле «БМВ» успокоила кровь.

«Ага, вот сюда и повернем», – сказал он себе, включая левый указатель. «Приехали», – фыркнул он вместе с движком, который повел себя не по правилам и заглох. Вывеска нагло стреляла в глаза красным: «Сядь на пенек, съешь пирожок».

«Да на черта мне ваши пирожки?»

Он вышел из машины. В подъезд, где раньше был клуб, не войдешь – домофон сторожил лучше цепного пса.

– Ясно, здешнее море пересохло, – бросил он в сердцах.

– Да уж давно-о, – протянул старичок, который ждал, когда нагуляется его разжиревший от возраста жесткошерстный фокстерьер. Насмешливые желто-карие глаза пса прошлись по незнакомцу, пес потрусил осматривать кусты – опытный, догадался, что времени для прогулки прибавилось.

Хозяин охотно рассказал Андрею, что директор на пенсии.

– Он живет во-он в том доме, – указал на окна.

Через десять минут Андрей сидел на кухне старого холостяка – аккуратной, ароматной. Аппетитно пахло разогретой ванильной булочкой. Старичок принес из кладовой сосновую доску с колесами и показал Андрею.

– Точно такая, как у Арне де Росне, – сказал он и умолк, ожидая от Андрея ответа.

– Француза, да? – догадался Андрей по имени.

– Да, который придумал всю эту музыку в семьдесят восьмом. Великое открытие, – продолжал старичок, – впрочем, как и любые открытия, сделано от скуки.

Андрей удивился:

– Прямо уж от скуки?

– Не верите? – Старичок сощурился. – А про себя ничего такого не вспомните? – проникновенно, с легкой насмешкой в голосе спросил он. – Этот француз, мастер по виндсерфингу, сидел на пляже и ждал у моря погоды. Но оно не успокаивалось, а он не мог прокатиться. Между тем он видел, как гоняют по пляжу сухопутные яхты.

– Я знаю, – перебил Андрей, – есть легкие ялики, которые гоняются на колесах под парусом.

– Конечно, – согласился старичок. – Тогда во французскую голову пришла мысль – приделать к доске колеса. И дать фору всем этим яликам. Потому что по песку доска на колесах понесет его быстрее! Теперь это называется спидсейл.

– Можно, я посмотрю? – Андрей кивнул на доску.

– Конечно, иногда доску делают из ясеня, она легче, и скорость больше. Так вы… все еще не согласны, что открытия делают от скуки жизни?

Андрей усмехнулся:

– Пожалуй, вы правы.

– Скажу про себя, если бы у меня была семья в свое время, никогда бы я не узнал, что мне так интересно заниматься с мальчишками… морем. Я увидел его впервые… – он округлил глаза, которые все еще блестели, понизил голос и сказал: – в прошлом году. Меня пригласил к себе мой ученик. Он стал моряком и живет в Североморске.

– Что ж, я тоже вынужден признать, что вы правы… – Андрей поморщился. – Я начал свое дело тоже от скуки.

Действительно, чем бы он занялся тогда в деревне?

– И удачно, верно?

– Более чем, – согласился Андрей. – Где мне научиться кататься на этой штуковине? – Он протянул доску мужчине.

– Только там по-настоящему. – Он помахал рукой куда-то за окно, Андрей проследил за движением пальцев, которые дрыгались, словно изображая движение сороконожки.

– Понял.

– Булочку? – спросил хозяин.

– Охотно, – отозвался Андрей. Ему не хотелось расставаться с ощущением тепла и надежности. Они окружали этого человека или… поднимались из прошлого? Из детства, частица которого осталась в этом уголке Москвы?