Орбитальный утилизатор

Бурнов Марти

Было что-то странное в движениях матери, когда та сделала несколько шагов.

– Зачем?!
– кричала часть Тореи, которая билась в истерике, заходясь от ужаса.

Внезапно, она поняла, что удалось прокричать это вслух.

– Зачем?
– повторила она, чувствуя, как по лицу катятся слезы.

– Чтобы освободиться!
– раздался голос сверху.

Сухой, чуть дребезжащий - такой, какой и должен принадлежать мумии.

– От кого освободиться? Кому освободиться?!
– кричала Торея, наблюдая, как мать с ножом подходит к ней.

Со сверкающего лезвия стекали капельки неведомо откуда взявшейся крови. Они мерно падали

на землю, оставляя бурые следы, там, где ступала мертвая женщина.

– Оставьте меня в покое!
– Торея попробовала отскочить, но сумела лишь чуть шевельнуть ногой.

От ужаса, сердце колотилось уже под самым горлом, мешая дышать. Она была готова бежать, пусть даже придется оставить куски собственной плоти в окаменевших костяных пальцах мумии, что вцепились ей в плечи. Но сумела лишь поднять голову. Ее взгляд, словно манило к лицу матери.

Острый нож пугал Торею меньше, чем тьма, клубившаяся в мертвых глазах. Она боялась заглянуть туда и утонуть в той равнодушной мгле, что придавала лицу матери такую безмятежность. Однажды она уже заглянула туда, и след смерти навсегда остался в ее душе. Второй раз ей не выбраться.

– Мама!
– всхлипнула Торея.

Покойница стояла рядом. Обида, боль и гнев исходили от нее. Это так не вязалось с ее безмятежным лицом. У Тореи больше не было сил сопротивляться, и она заглянула в мертвые глаза.

За ними не было ни тьмы, ни злобы. Лишь безупречная зеркальная гладь, где отражалась она сама.

И в этот миг, Торея поняла, что свободна. В ее тело больше не впивались костлявые пальцы. Она была одна. Она стояла посреди мертвого поля, одетая в белое, с пятнами крови и грязи, платье, и держала в руках окровавленный нож...

Липкий водоворот сна еще не совсем отпустил ее. Сердце бешено колотилось, отдаваясь болью в висках. Но с каждым глотком воздуха, казавшегося необычайно свежим, оно успокаивалось. Часть ее все еще стояла посреди черного поля, но в то же время она уже осознавала, что лежит в своей каюте. Рядом мирно посапывал Арви. Его присутствие окончательно привело ее в чувство.

Торея села на постели и откинула со лба влажные волосы.

"Освободиться!.. Освободиться!... Освободиться!.." - звенело у нее в голове. "Он убил маму, чтобы освободиться... Он убьет Арви, чтобы освободить меня... Я должна убить его, чтобы освободить себя и Арви... чтобы спасти Зельфею!.. Я должна освободить отца от самого себя, потому что иного выхода для него давно уже нет!"

Мысли все еще были немного сумбурны. Она словно плавала меж размытых образов и навязчивых фраз. Но одно Торея поняла точно - она будет вечно блуждать по душному коридору, страшась теней за спиной, если не решится разрушить его стены, которые выстроил отец. И отец же стоял на страже этих стен - он никогда не выпустит ее! А вокруг останется лишь безжизненное пространство и несколько истлевших мертвецов. Она сама превратится в мертвеца, еще при жизни. Станет как отец! Ведь он, по сути, тоже давно мертв!

Она чуть коснулась губами Арви, чтобы только не разбудить, тихо оделась и вышла, даже не оглянувшись.

Когда она вошла в рубку, старший офицер вскочил из ее кресла, вытянулся в струнку и испуганно замер, ведь никто не имел права занимать кресло ее Светлости Тореи. За такое можно было и поплатиться.

– Госпожа Торея!
– его голос звучал чуть хрипло, как если бы он спал, а ведь спать на дежурстве - еще большее нарушение.

– Я оставлю вас на несколько дней, -

она даже не заметила этого нарушения.
– Пока меня не будет, вы подчиняетесь Ар... Его Светлости Лундеру.

Офицер изумленно открыл рот, намереваясь что-то уточнить.

– Во всем!
– оборвала его Торея, предупреждая дальнейшие вопросы.
– Но он не должен покидать крейсер. Если он будет против - заприте его в моей каюте. Но чтобы не один волос с его головы не упал! Надеюсь не надо говорить, что будет, если вы не справитесь?

Офицер помотал головой.

– Отлично, - кивнула Торея.
– Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения.

Несколько дней назад она сумела, наконец, связаться с отцом. Вернее, собралась с мыслями, чтобы сделать это, потому что технически это стало возможно чуть раньше. Захват Зельфеи прошел точно по плану. По плану, который составила она сама! Папочка восторженно рассказывал, как Барсику нравится новая мисочка, а Торея лишь молча выслушивала его, в то время, как перед ее мысленным взглядом стояли прекрасные сады Зельфеи. Отчего-то виделись клуксы, гирляндами свисающие с ветвей, разрушенные парки в которых вместо бабочек порхает гонимый ветром мусор. Стало так больно, что она так и ничего и не сказала ни об Арви, ни обо всем остальном, о чем готовилась сказать несколько дней, прежде чем решилась на этот разговор. А потом ей приснился этот сон, и все встало на свои места: полковник Ту-Лак должен умереть, чтобы все остальные могли жить! И не важно, что он ее отец, что она любила его таким, каким он был. Ему нет места в этом мире. Раз его душа мертва, то мертво должно быть и тело!

Торея взяла трансбот и задала курс на Зельфею.

Не открывая глаз, еще погруженный в сладкую дремоту, Арви улыбнулся и протянул руку к Торее. Но постель оказалась пустой и холодной. Он проснулся окончательно. В каюте Тореи не оказалось. Он потянулся и огляделся, раздумывая, что бы такое вытворить, чтобы удивить ее, когда она вернется. На глаза не попалось ничего интересного. Тогда он прикрыл глаза и попробовал сочинить для нее стихи. Но в голову приходили одни только непристойности, да еще и совсем не рифмующиеся.

"Пойду-ка, прогуляюсь по кораблю. Найду Торею, а заодно посмотрю, что тут да как... раз уж жить мне на этом крейсере, похоже, придется".

Решив, что Торея, должно быть, находится в рубке, Арви отправился туда. Пришлось здорово поблуждать, но он, собственно, никуда и не торопился. Несколько раз ему встретились какие-то люди из экипажа Тореи. На этот раз они показались ему куда симпатичнее, чем в прошлую встречу. Конечно, добронравными милашками они не выглядели, но кто в наше время так выглядит? Подумаешь, пара пистолетов, да шрамы на мордах. Жизнь у них тяжелая - вот и приходится приспосабливаться. Завидев его, они шли чуть медленнее, провожая внимательными, но несколько удивленными взглядами. Арви в ответ чуть улыбался. Может, эти люди и не заслуживали улыбки, но настроение у него было замечательное.

В рубке находился лишь неприятного вида субъект, правда, одетый чуть аккуратней остальных. Он развалился в кресле капитана, мечтательно уставившись вверх. Что он там рассматривал, для Арви осталось загадкой, на потолке даже тараканов не было.

– Думаю, госпоже Торее не понравится, что кто-то расселся в ее кресле!
– тихонечко подкравшись, громко сказал он в ухо замечтавшемуся дежурному. Когда у Арви было такое чудесное настроение - ему всегда хотелось немного пошалить.