Орчиха в свадебной фате
Шрифт:
Глава 31. Цена победы
Трибун Алаир Виатор. Лысая гора где-то за северными границами Фрайсленда
Алаир видел, как бесстрашно сунула руку в пламя факелов его жена. И даже успел кинуть заклятие укрощения огня, которое делало его языки горячими, но не способными поджечь, обжечь или причинить еще какой-либо вред. Так что возвращения Барбры трибун ждал хоть и напряженно, но без особых опасений. Его магически одаренная орисса сумела в очередной раз применить свой
Однако, как говорится, хочешь рассмешить Всевидящего - расскажи ему о своих планах. Алаир видел, как развернула Барбра б-ракона, наблюдал за тем, как она возвращается, готовился встретить ее, помочь выбраться из седла. Но его любимая внезапно обмякла, ее тело начало клониться на одну сторону, а когда б-ракону оставалось каких-то пять шагов до трибуна, наемница и вовсе повисла в седле - бледно-зеленая, бездыханная и неподвижная.
– Тэй!
– завопил Алаир, останавливая б-ракона и вынимая из седла-люльки безвольное тело супруги.
– На помощь!
– Тут я! Вижу, что произошло. Давай, клади Барбру на землю и дай мне осмотреть ее, - отозвался целитель.
– Хоть плащ подстели!
– Укладывать жену на покрытую изморозью землю трибуну не хотелось. Мало ли - застудится.
– Постелил. Клади уже!
– Сорвав с плеча скатанный в валик теплый плащ, эльф одним взмахом раскинул его поверх глинистой смерзшейся почвы.
– Теперь не мешай. Доверься мне!
– Делай, что нужно, - Алаир не без труда оторвал от груди свое сокровище и быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что им не грозит нападение кого-то из хунгров.
Как оказалось, внезапного нападения можно было не ждать: погонщик б-ракона, сам боевой б-ракон, а также один из наемников встали на охрану трибуна, его жены и целителя, не дожидаясь ни просьб, ни приказов.
И тогда Алаир снова опустился на колени подле тела жены, не смея прикоснуться к ней. Выжидательно уставился на Тейшериэля. Тот не спешил что-либо озвучивать. Впрочем, слова были излишни. По озабоченному выражению лица, по быстрым, точным движениям рук, по количеству флаконов и магических кристаллов, которые открывал, доставал и применял целитель, было понятно: он борется за жизнь наемницы, не жалея сил.
А потом настал момент, когда эльф медленно отстранился от тела Барбры, сел на землю, подтянув колени к груди и впился тонкими белыми пальцами в свои длинные белые косицы.
– Прости, трибун, - сказал негромко.
– Я сделал все, что мог.
– Она… умерла?
– Алаир почувствовал, как каменеют его мышцы, наливается тяжестью голова и нижняя челюсть, а в глазах появляется резь, будто в них сыпанули пригоршню песка.
– Не совсем, - отрицательно повел головой Тейшериэль.
– Объясни!
– потребовал Алаир.
На миг ему показалось, что
– Ты ведь слышал, что шаманы племени орков умеют покидать тело?
– зашел издалека эльф.
– Да, но Барбра - не шаман!
– Тем не менее, она покинула тело. Я пытался ее удержать, но что-то, или кто-то, оказались сильнее. Может, это была она сама. Может - Дух Великой Степи. Не знаю, Алаир! Могу только сказать, что мне удалось сделать так, чтобы сердце Барбры продолжало биться, а легкие - дышали. Пусть намного реже и слабее, чем обычно, но этого хватит дней на десять.
– Хватит - для чего?
– Алаир присел на плащ, подхватил тело наемницы, снова прижал его к груди.
– …чтобы дух Барбры смог вернуться. Когда сердце остановится, возвращение станет невозможным, - Тейшериэль не стал щадить Алаира и сказал ему правду - всю, без прикрас. А потом добавил.
– Насколько я понимаю, свой долг жизни перед ориссой ты оплатил?
– Трудно сказать, - пристраивая голову Барбры себе на плечо, отмахнулся трибун.
– Мы пару раз попадали в опасные ситуации, и оба раза спасали друг друга.
– Ты же помнишь, Алаир, что тот, кто не успел искупить долг крови, уходит вослед за владельцем долга, если тот умирает?
– Я готов уйти за женой куда угодно, - все так же ровно, почти без эмоций, ответил Алаир.
– Я обещал себе, что сберегу жену, и не сделал этого. Я принес клятву отцу-Ору и клану ор-Тунтури сделать их дочь счастливой, а вместо этого привел к погибели. Кто я после этого, Тэй? Какое имею право продолжать дышать этим воздухом и ходить по этой земле?
Тейшериэль вскочил. Встал, возвышаясь над трибуном. Вперился в него грозным взглядом.
– Ой-ой-ой, сколько красивых слов!
– воскликнул, презрительно кривя губы.
– Ты великий магварр или мальчишка сопливый, Алаир? Чем поедом себя есть, лучше бы попытался жену дозваться!
– Дозваться? Думаешь, у меня получится?
– загорелся новой надеждой Алаир.
– В тебе есть кровь орочьего племени. А еще у тебя есть десять дней, - напомнил целитель.
– Решай сам, будешь ты все это время оплакивать жену, или попытаешься ее вернуть.
– Говори, что я должен сделать, Тэй?!
– вскочил Алаир, не выпуская из рук тела Барбры.
Тейшериэль повел рукой, показывая на все, что происходило вокруг:
– Для начала, собрать свой отряд и вернуть нас всех в королевство. А там - мчаться вместе с Барброй в клан ор-Тунтури. Если что и поможет призвать ее дух обратно в тело, так это родовой камень клана, который она совсем недавно окропила своей кровью.
Слова Тейшериэля подействовали на трибуна так, как целитель и надеялся. Алаир наконец сумел отодвинуть в сторону горестные переживания и вспомнил, что в его подчинении пусть небольшой, но все же отряд, и все эти люди и орки зависят от него.