Орден геноцида
Шрифт:
В небе не видно звёзд от зарева пожаров, полыхающих вокруг.
Взрывы гремят один за другим — летящие с неба бомбы сносят целые кварталы.
Багровую тьму разрывают огненные трассы летящих вверх снарядов и вспыхивающих в воздухе зенитных заклинаний.
Грохот выстрелов скорострельных пушек сливается в одну сплошную какофонию, бьющую по ушам и рикошетящую внутри черепа.
Вспышка.
И
Надо мной склоняется женщина в камуфляжной куртке и с пистолетом в руке.
Чёрные волосы, собранные в неряшливый хвост. Криво обрезанная чёлка, закрывающая лоб. Фарфорово-бледная кожа, что особенно заметно в темноте. Женщине, наверное, больше сорока лет, но она всё ещё красива…
А ещё у неё алые глаза с вертикальным зрачком.
Глаза Заклинателя тварей.
Она что-то мне говорит, но я не могу разобрать ни слова. И каждое её слово больно отдаётся во всём теле, заставляя ныть кости и корни зубов…
Нет, женщина не говорит. Она кричит.
— вай… рад!..до… дить!
Сосредоточиться. Усиление тела, ускорение регенерации. Активировать автомед. Обезболивающее и стимуляторы — стандартная доза…
Слух сразу приходит в норму, а в голове проясняется.
— Ты слышишь меня, Конрад? — кричит женщина. — Надо уходить и быстро! Это левиафан!
В багровой тьме полыхающего неба появляется громадная тень. Воздух разрывает низкий утробный рёв.
Это левиафан.
Я резко открыл глаза и сел, унимая тяжёлое дыхание.
— Плохой сон? — понимающе кивнула мне Вилли.
— Да, — не стал отрицать я.
— О, знаешь ли, а я тоже своего рода пророк, получается… — довольно заявила девушка и бросила мне свою поделку, которую вырезала.
Я машинально поймал её, разжал ладонь — это оказалась забавная фигурка в виде улыбающегося большеголового человечка.
— Возьми. Он будет защищать от плохих снов.
— Думаешь, мне нужна защита? — вздохнул я, снова укладываясь на землю.
Есть то, от чего нельзя защититься. А оружие — это как алкоголь. Оно не даёт защиты от того, что прячется в темноте — оно лишь помогает забыть, что там кто-то прячется. Темноту в углах не убить из револьвера, а плохой сон не прогнать боевым заклинанием…
— Ну, хуже уж точно не будет, — беззаботно
— Если честно, то мне не очень хочется уезжать учиться…
— Но почему? — удивилась кузина. — Вы же там научитесь всяким интересным штукам, заведёте кучу друзей, ну и потом будете кем-нибудь… серьёзными! Воинами там, наёмниками… Повидаете Конфедерацию, а, может, даже и другие страны… Ух! Я вот думаю, что это здорово.
— А я вот что-то не очень хочу становиться кем-то… серьёзным, — сказал я, снова глядя в ночное небо. — Меня бы устроила тихая и спокойная жизнь, которой я живу.
— Ты не хочешь быть наёмником или княжеским дружинником? Ну, или жениться на какой-нибудь красивой графской дочке? Нет? Ты странный, Конни.
— Я не знаю, кем я хочу быть, Вилли.
— Даже егерем?
— Даже егерем.
— Ты суперстранный, Конни, — озабоченно поцокала языком сестра.
— Я и так живу, как егерь, — я вытянул руку с растопыренными пальцами, закрывая часть звёзд. — Не скажу, что с детства мечтал об этом… Но и не скажу, что мне это не по нраву. Я живу, как живу, и меня это устраивает.
— Нет, а вот я бы хотела посмотреть, как живут другие люди — там, дальше Чердыни и дальше нашего княжества, — заявила Мина. — Разные страны, разные люди… Завела бы кучу друзей, путешествовала бы и сражалась со всякими плохими ребятами по всему миру. Разве не здорово? Как по мне — очень даже!
— Я бы такого больше от Хильды ожидал, — усмехнулся я.
— Думаешь? — задумалась Вилли и перешла на громкий шёпотом. — Хильда! Ты спишь?
— Конечно я не сплю, когда вы тут так расшумелись!! — тоже шёпотом рявкнула блондинка, отчего Мина едва не свалилась с бревна.
— Ты хочешь уехать учиться? — спросил я у блондинки
— Да уж была бы не против, — фыркнула кузина. — Получу диплом, наймусь куда-нибудь, где можно веселиться и бить морды, заработаю много денег и буду жить как королевишна… Прям самая настоящая королевишна — за день буду менять два, нет, три платья!
— А не заскучаешь?
— Так я всё равно буду периодически морды каким-нибудь упырям бить, чтобы не скучать. Ну так, исключительно из любви к искусству.
— Искусству мордобоя, ага, — хмыкнул я.
— У меня, в отличие от вас, хотя бы мечта есть!
— «Цундапп Блиц» — это не мечта.
— Правильно! Сто восемьдесят вёрст в час — это не мечта, это — сказка!
— Ага, — хихикнула Вилли. — Скааазочка… Пэсня!
Хильда кинула в сестру подвернувшейся под руку шишкой, но не попала.
— Если вы завтра будете спать на ходу, то кому-то не поздоровится, — буркнул дядя, не открывая глаз и не меняя позы.
— Пап, ты не спишь? — удивилась Хильда.
— Уснёшь тут… Когда вы так расшумелись.