Орден Креста
Шрифт:
Вот только сознание рисовало странную местность, где средь тьмы стоит алтарь, а Керхар устало вздыхал.
– Иди, если хочешь, - спокойно говорил мужчина с золотыми глазами.
– Только не забирай ничего с собой?!
– возмущался Керхар.
– Хочешь идти, давай, но оставь душу нам. Мы понятия не имеем, что может произойти.
– Тогда это не будет иметь смысла. Что бы знать люди мы или демоны, мне нужна моя душа...
– ... полная тьмы и демонов, - закончил фразу черноглазый.
– И как? Человек ты или демон?
Стен не знал ответа.
– Может быть, ты узнаешь ответ, когда все вспомнишь, - скучающим
Его белые волосы стали длиннее прежнего и рассыпались по плечам, отражая синеватое сияние. Его глаза казались холодными, но тьма в них словно живая переливалась в ярком свечении. Стен смотрел в эти глаза и постепенно вспоминал все. Он всю свою жизнь, сам того не понимая прибегал к силе демона, еще в юности, в трудный миг, оказываясь в темной дымке, он невольно скалился и глаза его темнели, помогая видеть врага, чувствовать врага. Его тело на короткие мгновения обретало особую силу, и совсем редко он забывался, как тогда в далеком бою на глазах у старого епископа. Стен был уверен, что одолев демона, он рухнул без памяти, но теперь он точно знал, что вышел на свет, представ перед епископом во всей своей демонической красе: черные глаза, жилы на руках, хриплый голос и ледяное спокойствие, вот что могло охарактеризовать того молодого человека.
– Как твое имя?
– спросил Эвар Дерос, видя, что демон спокойно убирает меч и явно не собирается причинять ему вреда.
– Авалар, - ответили ему тонкие губы, - но я слишком устал для бесед.
После этого он действительно рухнул от сильного истощения, чтобы потом открыть голубые глаза и жаловаться на полную опустошенность, но не более.
– Только теперь заметил, что данная тебе фамилия так созвучна с этим именем, не так ли?
– спрашивал черноглазый.
– А ведь это не случайно...
– Все было не случайно, - невольно шептал Стен, забывая уже о демоне.
Тот был ему больше не нужен, ибо правда медленно возвращалась в его сознание. Он сам был демоном с самого начала, но все было не так, как думали многие, все было не так, как думала Анне.
Почти сразу после свадьбы он показал ей истинную свою сущность. Он не был опасен, не угрожал ей, не проявлял агрессию, просто от переизбытка чувств, не мог скрывать свое истинное лицо. Темный глянец вырывался наружу, голос начинал меняться, но она тут же била его чем-нибудь тяжелым. Сколько же споров было между ней и демоном. Он постоянно пытался ей все объяснить, но она не слушала. Быть может, если бы синеглазый Стен сказал хоть раз тоже самое, что говорил темный, она бы ему поверила, но тот ничего не помнил, не понимая ее странных вопросов:
– Тебя когда на одержимость проверяли?
– Вчера. После каждого контакта положена проверка, ты же знаешь, - растерянно отвечал Стен.
– И все было хорошо?
– настороженно спрашивала она.
– Если бы что-то было не так, я бы не пришел домой, меня бы просто не отпустили, - отвечая это, он обнимал ее за плечи и хриплый голос шептал ей на ухо: - Демоны не бывают одержимы.
Теперь он видел все причины ее недовольства, ее страхов и ее сомнений. Вот почему она вздрагивала и порой прогоняла его. Вот отчего она ушла. И как же сильно она его любила, если смогла вернуться? Как же сильно она его боялась, если решила убить ребенка?
Стен до боли сжимал виски, понимая как глупо и губительно было отрицать свою собственную сущность.
«Я не демон, я все еще человек» - с этой мыслью он шагнул в этот мир, чтобы разделить себя самого на две половины. Вот только зло ли тьма внутри него? Да, она необузданно, она свирепа, она сильна, но разве она была когда-нибудь ему врагом? Давным-давно была. Теперь, он помнил, как было больно от этой чужой тьмы. Как она выжирала его душу. Как впивалась она в его собственные страхи, в его боль и его сомнения. Он помнил теперь, как ломало его самого, как ломало его товарищей, как они дичали и теряли человеческое лицо и как обретали вновь, находя, наконец, силу подняться.
Тогда он возвысился первым, осознав, что его страхи, его боль, его суть ничто перед его Светом. Теперь же он смотрел на свою смертную жизнь и понимал, как сильно его свет проиграл, как он был глуп и слаб, рядом с самым страшным демонам в истории - его истинным лицом. Именно тьма заставила его принять Ричарда, именно Тьма заставила его бороться, именно Тьма изменила орден, именно она вдохнула в него жизнь, своим нетерпением, своей жаждой и стремлением. Конечно, не вдохни он в нее свою волю, свой дух, свои цели эта необузданная мощь могла бы разрушить мир, но она была его тьмой, а значит жила по его законам.
Просто Анне была его бедой, его болью и его смыслом. Чувства к ней не подчинялись никакой логике. Увидев ее в городе, он сразу обезумел и почти в ту же минуту схватился за меч, чтобы напасть на ее спутника. Он никого не убил, но все же ранил. Чувства заставили его напасть на человека! Это казалось немыслимым, но было правдой. Чувства и гнев, вырываясь наружу от одного лишь взгляда поздней ночью. И вырвались так сильно, что он совсем забылся, даже удержал ее силой, пусть и на одну лишь ночь, но все же... Было нелепо впускать свои настоящие чувства, чтобы потом прятать все под ликом странных снов.
Человек внутри него, не смог бы быть столь откровенным, и если бы она только послушала его, если бы она остановилась в тот раковой день, но она не желал уходить. Более того, она сама выхватила меч и напала на демона, желая освободить того, кого действительно любила.
Это было так смешно и нелепо. В нем кипело все, и ненависть, и злость, и любовь. Ей нужно было просто уйти, ведь еще миг и он наконец-то бы осознал истину своих проблем. Если бы в тот день, она ушла, закрыв дверь, Авалар и Стенет встретились бы в кабинете епископа, чтобы стать единым целым навсегда, чтобы продолжить откровение тьмы, чтобы раскрыть ее тайны и показать миру все на что способен демон, на что способен человек властвующей над своим демоном. Но она напала на него. Оружие просто отлетело от мощного темного потока. Дальше все уходило в туман. Он видел, как эта тьма отравила ее, он помнил, как горечь обожгла в нем не только человека, но монстра.
Демоны тоже могут страдать.
Все случившееся с ним - его вина. Теперь же в качестве награды ему доставался привкус понимания.
Он знал, что его жизнь заканчивалась, что его слова давно сказаны, а путь пройден. Он понимал, что все уже закончено, но оборачиваясь назад, уже не мог винить себя ни в чем, только горечь и боль напоминали о бессмысленности всего случившегося. Кому он бросал вызов? Миру? Демону? Любви? Женщине? Или может быть, все это время он бессмысленно боролся с собой? Защищал он этот мир или быть может, вел в нем свои эксперименты? Проверял людей на прочность или себя на способность дышать?