Орден Крона. Банда изгоев

Малкина Нина

Что она здесь делает? Почему он позволил ей переступить порог своего дома? Куда он так вырядился? И почему, Толмунд вас подери, мне так долго не открывали?

– Спасибо, – равнодушно проговорил Джер.

– Мы собираемся в театр, – ответила на мои мысли Элигия, поправляя причёску. – Обожаю театр! Место, где даже уродство приобретает грацию, а отвратительное может стать прекрасным. Магистр Десент любезно согласился сводить меня на спектакль. Впервые я окажусь по другую сторону сцены – в качестве зрительницы! Это так волнительно.

Она наклонилась к Джеру и промурылкала

ему что-то на ухо, обводя длинным пальчиком мужскую щёку. Я была уверена, что ментор оттолкнёт Элигию, но он довольно ухмыльнулся.

Каас завопил, требуя немедленно расправиться с этой нахальной леди. С её уродливой, отвратительно идеальной красотой.

Я сверлила глазами своего ментора, как будто имела право на объяснения. Моя мечта разлетелась на осколки, как ледяная фигура, впиваясь изнутри острыми иглами ярости и бешенства. Всё моё самообладание уходило на то, чтобы не заорать от краха надежд и неожиданного предательства.

Хотя, почему же предательства? С чего я решила, что могу хоть как-то заинтересовать Джера? Или вообще кого-то? Я мейлори, просто мейлори, которую он обязан оберегать. Глупая маленькая Юна, от которой одни проблемы. Ментор ничего не обещал мне и никогда не позволял лишнего. Никогда. Никогда. НИКОГДА!

– Если хочешь, можешь остаться, – Джер развернулся, а я наоборот, резко отвела глаза, рассматривая полукруглые стены.

Хлюпнула носом из-за обиды, сжала кулаки и прикусила губу.

– У меня много книг по истории, – он подошёл к столу и вытащил какую-то коробку. – И даже появилась еда.

– Неужели? – истерично усмехнулась я и ещё большее закусила губу.

– Стараюсь быть хорошим ментором, – напомнил Джер, подставляя Элигии локоть.

Та опрелась на него самоуверенно и слишком довольно.

Моя рука до боли сжала бордовую рукоять Кааса. Хорошим ментором. Боги, какая я была наивная! И это дурацкое желание под Красной Луной… всё ложь. Всё это романтичные обманчивые сказки для маленьких детей. Правильно делал отец, что прятал меня от этого столько лет.

– Так мы пойдём? – насмешливо спросила нарядная леди Велилльер, как будто от моего ответа что-то зависело.

– Катитесь, – выплюнула я, стараясь не указывать направление, куда они оба должны катиться.

Джер посмотрел на меня недовольно, слишком надолго задержал взгляд. Не знаю, что он означал, и о чём ментор думал, я была не в состоянии даже попытаться понять его эмоции. Все мои мысли вертелись вокруг краснолунного желания, которое никогда не сбудется. Никогда. Отвернулась, силясь протолкнуть в горло предательский ком.

Нарядная парочка постояла за моей спиной ещё восемь вдохов по две секунды, а потом зашагала к выходу.

Дверь за ними закрылась, и я почти упала на колени, обхватывая голову. И застонала. Надо было загадывать убийство Кирмоса лин де Блайта. Это единственное, что теперь должно меня интересовать. А Джер… его можно просто использовать в своих целях. И быть благодарной хорошему ментору за доброе отношение.

Ещё один стон вырвался сам собой со всхлипом. Да что ж такое!… Пять вдохов по три секунды. Боги, впервые меня это только сильнее раздражало! Я с глухим рыком встала, заметалась по комнате, как загнанный подраненный зверь. Успокоиться. Нужно успокоиться. У меня есть цель, и только она важна. А всё остальное – пустое.

Подошла к столу. В маленькой коробочке, оставленной Джером, лежали странные кругляши неприятного цвета. Я закинула один и вгрызлась зубами, словно он был моим врагом.

Рот заполнился сладостью и терпким ароматом. Это было очень вкусно! И я бы даже нарекла его тающим удовольствием, если бы не была так зла.

Чем они будут заниматься в театре? Элигия будет трогать руками моего ментора? Гладить его ладонями? Чертить дорожки тонкими пальцами на его лице и шее?

Картинки сменялись в моей голове, одна хуже другой. Я взяла ещё один сладкий кругляш в рот, намереваясь заесть свою разгулявшуюся фантазию. Но она лишь сильнее разбушевалась. Подозрительность звенела во мне натянутой тетивой, врезалась в разум, и я никак не могла отпустить её. Нужно было забыть о несбыточной мечте и приступить к чтению. Пожалуй, это было лучшее, что я сейчас могла сделать для самой себя. Я открыла случайную книгу, но перед глазами буквы расплывались, отказываясь складываться в слова. Вместо слов они складывались в картины двух тел – мужского и женского, соединённых жарким объятием и сладострастным поцелуем под алой занавесью.

– Да в пекло! – в миг выругалась я, откидывая книгу.

Схватила ещё одну конфету и без колебаний выбежала из домика ментора.

***

– Будь свободен, устанавливай правила, – пробубнила я себе под нос.

Куча хлама заскрипела и зазвенела осколками, когда я придавила её сапогами. Благо, этого скорбного звука поверженной рухляди в тупиковом дворике никто не услышал.

– Будь свободен, устанавливай правила, – завозила я ладонью под козырьком театра в поисках ключа.

Эту мантру я повторяла всю дорогу от самой академии. Она въелась в мой язык, как вкус шоколада, и гулким лозунгом отлетала от нёба снова и снова. Фантазии так и не оставили меня, разжигая яростный огонь в крови. Я то билась в сухой истерике на спине капрана, то замирала, врастая в седло, как сгорбленная старуха. То, что я в очередной раз нарушила правила, выехав за стены академии без сопровождения, волновало меня меньше всего. Те самые дурацкие правила, что пытались закрыть меня за каменной плитой, как в Зандагате. Но ничего, теперь Юну Горст было не так просто остановить. Кроуниц отныне – мой город, который я узнала лучше многих местных.

– Будь свободен, уста… Есть! – ладонь нащупала холодный металлический цилиндр. – Наконец-то!

Я спрыгнула, подняв облачко пыли, и тихо чихнула.

В прошлый раз я была здесь с Каасом, и впереди меня ждала одна из самых чудесных ночей в моей жизни. Теперь же… теперь меня ждал спектакль.

Ключ легко вошёл в скважину одинокой двери, и я замерла. Что это со мной? Я сама себе была отвратительна. Я бегала за Джером, как верная шавка, что ждёт, чтобы её хозяин кинул ей обглоданную кость. И он совсем не воспринимал меня всерьёз. Был добр, только и всего.