Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
Просто умеем защитить себя и наши святыни, вот в чем дело. На Руси в изобилии хватает собственных рыцарей в тяжелой броне, а борода – всего лишь признак настоящего мужчины, вроде как во Франции длинные волосы у дворян, а татуировки по всему телу – у воинов маори. Дураку ясно, далеко не каждый тяжеловооруженный конник является рыцарем, так это и во всем мире так заведено.
Немецких рыцарей, французских шевалье, английских найтов и испанских кабальеро всегда сопровождает группа поддержки в виде оруженосцев, лучников, мечников. Ну и у нас ведь не одни богатыри водятся, в основном конные воины – это княжеские дружинники, что только мечтают дорасти до настоящих воинов. А возможностей улучшить
К нам в гости только целым войском и прутся, но дальше границ никому попасть не удается: то Александр Невский всех под лед пристроит, то от широт славянской души под Грюнвальдом надаем по морде надменной Европе. Да так надаем, что окрестные волки потом сотнями дохнут от обжорства, а воронье слетается на пир чуть ли не из Африки.
И не тычьте мне в нос, что якобы кроме смоленских там воевали литовские и польские полки. Сперва на карту гляньте: что именно в то время называлось Польским королевством, а что – Великим княжеством Литовским. Нынешние жалкие огрызки и отношения к тем странам не имеют, хоть упорно пытаются примазаться к их воинской славе.
И европейским королям целые рыцарские ордена разгонять приходится, потому как народу в них остается после таких экскурсий – дай бог роту обозников сформировать… Если правильно помню, вскоре и монголов со двора попросим. Хватит, нагостились, домой пора. Обратно, в дикие степи Забайкалья, где золото роют в горах.
Где там те половцы, где печенеги, а сколько иных племен, что и имен уже не помним, сгинули без следа? Как некогда гремели по всему миру имена Золотой Орды и Великой Порты, что в родном двадцать первом веке стали захолустными государствами Турцией и Монголией! А вы не связывайтесь с кем попало, это лишь с виду русские кажутся лапотниками и простаками. В душе мы – исполины, весь мир могли бы на колени кинуть, вот только на печке лежать не в пример как удобнее, чем шляться по далеким заграницам…
А кроме того, каждому интеллигентному человеку прекрасно известно, что как вид человек разумный происходит именно из России. С той самой территории, где она так вольно раскинулась. Каждый народ, кого ни возьми, уверяет нас, что предки их пришли неведомо откуда и были они высокими, светловолосыми и голубоглазыми.
Чернявые носатые турки, грузины и армяне, мелкие желтолицые японцы, сотни прочих народов и народцев со слюной у рта доказывают, что их предками были натуральные блондины. Даже маленькие застенчивые монголы и то лепечут нам, что Чингисхан был рыжебородым гигантом с глазами цвета неба. Я уж молчу про туркмен и прочих узбеков с их собственным сотрясателем Вселенной Тамерланом, в чьей светловолосости наглядно убедились еще в 1941-м. Даже Атилла и тот принадлежал к славной когорте блондинов.
Поголовно блондинами были предки нынешних бургундцев, что некогда прозывались нибелунгами. Да куда ни плюнь, повсюду невесть откуда вынырнувшие блондины основали цивилизацию, а затем незаметно растворились среди брюнетистого населения диких местных племен.
Ну и где, я вас спрошу, водятся блондины, как не в России, да еще в Скандинавии? Там, ребенку ясно, оказалась маленькая группка заблудившихся россиян. Поняв к восьмому веку нашей эры, что, по известной русской привычке откладывать все на завтра, к разделу мира уже не поспевают, скандинавы изрядно рассердились. Сотни лет они терроризировали своих почерневших на ярком солнце кузенов, пока не отхватили наконец огромный кусок от Франции, Италии и целый остров Сардинию, где наконец угомонились. Назойливое стремление «новых русских» заиметь дачу на Лазурном берегу – отдаленные отголоски той давней обиды, когда наши предки поняли, что все теплые места уже расхватаны, а им осталось лишь куковать на морозе среди дремучих лесов.
Да, ученые назойливо бубнят, что родина человечества – Африка. Ну и что, есть ли хоть один народ, который утверждает, будто их предки были чернокожими, губастыми и кучерявыми? Кого ни спроси, у всех достойные прародители явились откуда-то издалека. Лишь на Руси твердо знают: мы жили здесь испокон века, сразу после того, как Господь Бог создал Землю и Луну.
– Эй, лекарь, – грубо кричат сзади, – чего спишь с открытыми глазами? А ну, осмотри его!
Я без особого желания подхожу, привычно щупаю пульс на шее, прикладываю ухо к истерзанной груди. Вот и еще один скончался под пытками, третий за сегодня.
– Ну что?
– Умер, – раздраженно поджимаю я губы.
– Умер? – ахают в ответ. – А ты нам тогда зачем нужен?
Я стискиваю зубы, чтобы не ответить резко, толпа вокруг изрядно разогрета кровью, глаза – как у диких зверей.
– Ну ладно, тащи следующего, – после недолгого размышления решает мэтр Трюшо.
Есть, есть у нас в лагере совершенно омерзительная личность, бывший палач из Лиможа. Маленький нескладный человечек средних лет с выпирающим животиком, острый носик, прилизанные черные волосы, мертвые глаза. Таких у нас называют – типичная гнида. Раньше мне как-то не доводилась присутствовать при его работе, нынче – вызвали. Очень уж им требуется что-то у пленников выпытать, а те – молчат, как языки проглотили. Вернее, не молчат, а твердят, что им сказать нечего. Ничего не знают, ничего не слышали, ехали мимо просто так и готовы заплатить за себя богатый выкуп.
Но странное дело: Шарль даже сумму выкупа уточнять не стал, что-то ему от них надо иное. А палач наш, польщенный вниманием главаря, расцвел, муха навозная, разговорился. И все, сволочь, со мной норовит поделиться, как с образованным человеком. С окружающим быдлом ему скучно, его в образованное общество тянет, умом блеснуть и знаниями похвалиться. Пока железный прут в огне раскаляет, он со мной калякает, а когда прутом в живого человека тычет, мэтр замолкает завороженно, только глазки масляно так блестеть начинают. Живи он в Москве двадцать первого века – нашел бы себя в роли мелкого чиновника, там, где людей можно морально пытать, но и здесь не пропал – развернулся. Вот уж кто удачно вписался в эпоху!
– Если ты думаешь, юноша, – это мэтр так ко мне обращается, – что у нас в пыточном деле царит полная анархия, ты крупно заблуждаешься. Целая наука о пытках существует, и если бы в Парижском университете было хоть одно профессорское место по этой дефицитной специальности, я бы сейчас преподавал в Сорбонне, а не торчал в богом забытом лесу!
– Вот как? – бубню я, пытаясь дышать через рот.
Всю жизнь я учился, чтобы приносить людям выздоровление. Больно видеть, как терзают здоровое человеческое тело! Я отворачиваюсь, но назойливый голос проникает в уши даже сквозь дикие вопли несчастного рыцаря.
– Есть бичевание, скажем, мягкое – розгами или кнутом с кожаными ремешками, а есть и построже – железными цепочками или палкой, что рвет мясо и крушит любые кости.
Я сглатываю.
– Еще есть ослепление – кипяточком бурлящим или таким вот железом… – На моих глазах бывший палач вдруг проворно тычет раскаленным прутом в глаз рыцарю.
Отчаянный вопль заставляет вспорхнуть в небо всех окрестных птах, с омерзительным шипением раскаленный добела стержень выжигает глазницу. Рыцарь бессильно обвисает на ремнях. Толпа вокруг радостно гомонит, требует окатить сеньора водой, чтобы тот не валял дурака и не ломал всем потеху.