Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
– Повезло мне, – расплываюсь я в широкой, от уха до уха улыбке, мои собеседники синхронно кивают.
В самом деле, что может быть лучше для воина, чем служить могучему господину? Оглянувшись, первый вполголоса добавляет:
– Погоди, скоро война начнется и все разбогатеем. Эх, заживем! – он счастливо жмурится.
– Язык прикуси, – бросает второй, и тот замолкает. Но мечтательная улыбка так и остается на лице.
Когда мы въезжаем в город, я без стеснения верчу головой, благо тут есть на что посмотреть. И чем дольше я разглядываю Барнстапл, тем больше он мне не нравится. Враг оказался намного сильнее, чем я себе представлял. Размещают нас в казарме, находящейся рядом с портом, и я с изумлением разглядываю десятки пришвартованных кораблей.
Это не торговцы, и не те унылые квадратные коробки из дерева, кои по простоте душевной европейцы именуют боевыми судами. Это трехмачтовые каравеллы, и выглядят они точь-в-точь как тот светящийся корабль, «Мститель», что потопил нас в Ла-Манше пару лет назад. В бортах прорезаны орудийные порты, и пусть пушки стоят пока что в один ряд, это только начало. Потребуется – разместят и в два, и в три ряда.
Тут главное принцип понять, что пушкам вообще не место на палубе, ведь чем ниже расположены тяжеленные орудия, тем выше остойчивость судна, а уж боевые его качества возрастают вообще неимоверно! Часть судов уже готова, часть еще в процессе постройки, и не надо быть специалистом, чтобы понять: они все новые!
Не поняли? Объясню: раз построенное судно, если не наскочило на риф, или не перевернуло его гигантской волной, живет очень долго. На нем меняют мачты, обшивку, доски палубы, но сам корабль предназначен бороздить волны по сотне лет и более. Слишком уж дорогая это и сложная в техническом исполнении игрушка, чтобы быстро окупиться. Построить новый корабль стоит немеряно денег, а уж оснастить его пушками… А тут не одна каравелла, и не десяток, их тут едва не сотня!
Осознав это, я ежусь. Похоже, внутри Англии зародилось новое, передовое в военном и техническом отношении государство, и оно собирается заявить о себе, как о ведущей морской державе! Я задаю себе главный вопрос: и против кого же готовится такая силища? В мире просто нет подходящего ей противника!
– Постой, – ошеломленно бормочет внутренний голос без всегдашней своей издевки, – Да погоди ты!
– Чего?
– А ты уверен, что находишься в правильном прошлом?
– Это…как?
– А вот так! – с прорвавшимся ожесточением передразнивает вечный насмешник. – Мозг включи уже наконец.
– Объяснись.
– Не было в нашей истории никаких друидов-чудотворцев да магических мечей, разве что в сказках. Это во-первых. А во-вторых Жанну сожгли, и это – непреложный исторический факт, как ни крути.
Я пытаюсь возразить, но тот бубнит, не остановишь:
– В-третьих: ты вокруг оглянись. Да такими темпами лет через десять орден Золотых Розенкрейцеров не только Англию с Францией, он всю Европу под себя подомнет.
– Это еще вилами на воде писано, – неуверенно говорю я.
– Вспомни, это ведь Испания должна стать владычицей морей. Это ее супероружие – гигантские галеоны будут бороздить Атлантику, доставляя из нового света драгоценные металлы и всяческие диковины. Ни одного испанского галеона враги так и не смогут захватить, слишком уж они выйдут быстрыми и мощными.
– Ну и что?
– Но Великую армаду, что двести лет спустя пойдет покорять Англию разгромят не английские галеры, а шторм! Так это будет два века спустя! Ты вдумайся!
– Во что? – тупо переспрашиваю я.
– Да в то, что Золотые Розенкрейцеры уже сейчас готовы остановить любую армаду! Понял теперь? Испанцы силу наберут только через пару веков, а орден – вот он, рядом, только руку протяни. И вскоре рыцари розы и креста заявят о себе всему миру. Ну и где ты по-твоему, в своем мире или нет?
Я растерянно замолкаю. Увязавшийся за мной воин, тот, что рассказывал об удивительных свойствах горючего камня, назойливо жужжит, похваляясь сколько ткачей поселилось в городе, так что "все паруса для кораблей мы теперь изготавливаем сами". Плетет что-то про "лучшие в мире корабельные канаты", что плетут (можно подумать я удивлен) на месте, в Барнстапле. Еще что-то о строящихся заводах…
– Похоже, по-хорошему он не уйдет, – ехидничает внутренний голос. – Придется тебе угостить его кружкой-другой доброго эля.
– Ладно, – говорю я наконец. – Допустим, это не мое настоящее прошлое. Я нахожусь в одном из альтернативных вариантов истории. Попал туда, где реализовалось "то, что могло быть"… Да и плевать!
– Как так? – с изумлением переспросил внутренний голос.
– А вот так, – сказал я хладнокровно. – Слюной. С самой высокой колокольни, башни или минарета. С вершины Джомолунгмы. Я тут для того, чтобы спасти Жанну, а мелкие детали мне – по барабану!
И жизнь потекла прежним манером. Жак Кер не давал о себе знать, и мы со Стефаном легко втянулись в простую, незатейливую жизнь наемников. Разводы, караулы, учения. Караулы, учения, разводы. Состязания между лучниками и арбалетчиками. Обучение владению топором (задело меня язвительное замечание покойного сквайра Артура, чего уж скрывать). Опять караулы.
Все свободное от службы время я посвящал прогулкам по городу, тщательно изучая каждую его улочку. Вскоре я знал его назубок, все имеющиеся в нем церкви, таверны, бордели, торговые лавки. В один прекрасный день в оружейной лавке я столкнулся с высоким, чернобородым господином. Тот ухватил меня в объятья, ребра жалобно затрещали, от неожиданности я ахнул.
– Дорогой друг, – гудел он густым басом, – я часто думал о вас. А вы – вот он.
Приглядевшись, я без труда узнал Гельмута Вайса, того самого строителя, спасенного мною из клетки людоедов.
– Рад видеть, – улыбнулся я.
– А уж я-то! – Он церемонно поклонился. – Вечный ваш должник. Вы непременно должны придти к нам на обед, жена будет рада познакомиться!
Мы разговорились, беседа продолжилась в таверне. Между делом мастер похвалился, что занимается сейчас постройкой некой важной диковины, тут он оглянулся – но вам-то можно, вы – свой, – которая неприятно удивит врагов.