Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
– Навались! – скомандовал я.
Стефан кинулся на помощь, и проклятая дверь, протестуя на всю округу, наконец-то распахнулась. Мой спутник выскочил на маленькую площадку, трудолюбиво вытесанную в сплошной скале прямо над излучиной реки, и принялся неистово размахивать факелом, что еще минуту назад освещал вход в башенку. Труды его не остались незамеченными, не прошло и пяти минут, как над площадкой, тяжело пыхтя, показалась голова какого-то человека.
Мы со Стефаном, ухватив цепкие, словно из железа сделанные пальцы, с легкостью вздернули гостя вверх. Он оказался тонок в кости и на удивление легок. На спине у него обнаружился длинный моток веревки, какой мы тут же одним концом прикрепили к громадному камню, другой же опустили вниз, во тьму.
Первые поднявшиеся тоже несли на спинах мотки веревок, и потому воинов, связки доспехов и оружия мы затащили наверх довольно быстро. Не прошло и получаса, как на площадке и в башне собрался отряд вторжения из пары десятков опытных и сильных воинов. И оружие и доспехи были тщательно зачернены, в одежде никаких ярких тонов, а лица завешаны темной тканью, так что у охраны замка не было никаких шансов нас обнаружить.
Пользуясь случаем я и сам вооружился до зубов, после чего почувствовал себя намного лучше. Мог ли я раньше вообразить, что без метательных ножей в рукавах и меча на поясе буду ощущать себя голым? Похоже, что незаметно для себя я изменился.
Словно тени мы скользили сквозь ночь, лишь изредка скрипел угодивший под подошву камень, да хлопала крыльями над головой неизвестная ночная птаха. Небо на востоке начало светлеть, поднялся ветер, разгоняя ночной туман. Часовых у ворот мы сняли как раз в тот момент, когда в замке за нашими спинами началось какое-то движение.
До нас донеслись возбужденные голоса, зажглись огни в бойницах, послышалось громыхание железа. То ли в донжоне обнаружили мертвое тело часового, стоявшего у входа, то ли нас со Стефаном не оказалось на месте, но спохватилась стража поздно. Не медля ни секунды мы атаковали караульное помещение.
Пока десяток бойцов добивал сонных стражников, остальные распахнули въездные ворота, с пронзительным визгом поползла вверх кованая решетка, с грохотом обрушился подъемный мост. На пару мгновений замок затих, словно осознав в этот момент, что проблемы у его обитателей только начались, и в тот же момент во двор замка с криками врывались конные воины.
Выбежавших из донжона стражников стоптали не останавливаясь. Остальные, сообразив, что нападающих слишком много, попытались было запереть дверь, ведущую в донжон, но и этого им не удалось. Сотни воинов, как только и удалось подвести их к замку незаметно, непрерывной струей вливались в распахнутые настежь ворота.
Вопли и стоны умирающих, яростные крики атакующих, ржание лошадей и звон металла сплелись в один клубок. На минуту я остановился, чтобы перевести дух и как-то сразу осознал, что зверски устал, все-таки эти захваты замков страшно выматывают. Стефан куда-то пропал, но за него я не беспокоился, этот в любом бою будет как рыба в воде. Если о ком и стоило переживать, так это о себе.
За спиной кто-то зычно рявкнул, требуя арбалетчиков. Похоже, защитникам замка удалось удержать спиральную лестницу, ведущую на второй этаж. Ничего удивительного, для того ее и строили узкой, с высокими ступенями, чтобы удобно было оборонять. Там в стенах еще и отверстия прорезаны, чтобы лить кипящее масло и раскаленный свинец, вдобавок полно бойниц для лучников.
Над восточной стеной замка поднималось солнце. На синем небе не было ни облачка, день обещал быть жарким. Замковый двор был усеян телами защитников замка, в ноздри било зловоние из распоротых животов, но сильнее всего был запах свежепролитой крови. Лужицы ее лаково блестели меж булыжников мостовой, и там уже копошились какие-то насекомые.
Не удержавшись я зевнул. Вокруг как угорелые носились воины. Кого-то тащили, что-то волокли, возбужденно кричали и переговаривались. Шел обычный процесс взятия вражеского замка, вот только я не ощущал в себе готовности бегать взапуски как остальные.
Мы со Стефаном сделали главное: взяли замок Ламбье. И теперь, как бы не бились осажденные, смерти им не избежать. Был ли у них шанс? Задумавшись, я резко покачал головой. Судя по количеству нагнанных войск – ни малейшего. Кандидатам в Великие магистры придется примириться с тем, что их осталось четверо.
Часть 2. Шпион, который ее любил
Глава 1 сентябрь 1432 года, Англия: вождь краснокожих
Нервное напряжение, как оно обычно и бывает, сменяется сильнейшей усталостью. Покачиваясь, я не спеша бреду в сторону маленькой башни на задворках. Той самой, где расположена калитка. Судя по всему с защитниками донжона придется провозиться возиться до обеда, а то и дольше. Так что если один смертельно уставший шпион запрется в той башенке изнутри, то даже прорвись осажденные наружу, ничто не будет угрожать его драгоценной жизни.
Не удержавшись я зеваю с таким подвыванием, что оруженосец, ведущий куда-то взмыленного жеребца, нервно вздрагивает. Испуганный конь резко дергает головой, едва не вырывая повод из держащей его руки. Воин вспыхивает, судя по перекошенному злобой лицу он готов разразиться бранью, но я останавливаю его холодным взглядом. Что же касается выдвинутого из ножен на ладонь меча, то это у меня выходит машинально. Рефлекс, знаете ли.
У самой башни меня ожидает сюрприз, одновременно со мною туда выбирается какой-то человек. Он нервно вздрагивает от доносящихся со стороны донжона криков, и поминутно озирается. Правую руку мужчина прижимает к груди, из-под намотанного в спешке полотна проступают кровавые пятна. Лицо его бледно и устало, высокий лоб собран морщинами, глаза упрятаны под густыми бровями.
И хоть одет как простой воин, по его манере двигаться я сразу вижу, что он прикидывается. Меня нелегко обмануть, недаром в меня вколачивали науку маскировки, где главное – не умелый грим, а манера вести себя. Слишком уж гордо для обычного воина держит раненый голову, да и спина чересчур ровная – как палку проглотил.
Монахи и торговцы, простолюдины и воины – они ведь двигаются по разному, знаете ли. Так что навстречу мне прет настоящий аристократ, чем угодно могу поклясться. Барона де Каньера, управителя замка Ламбье я видел, так что же, это и есть объект нашей охоты, один из семи? Все внимание беглеца обращено назад, туда, где остались преследователи, а потому он замечает меня, едва не напоровшись на выставленный меч.
Вздрогнув, он замирает на месте, левая рука с такой силой стискивает зажатую в ней рукоять кинжала, что пальцы белеют. Но тут же рука с клинком бессильно опускается. Я одобрительно киваю, не сводя с раненого глаз. Не ему нападать на здоровенного детину с плечами, как у профессионального борца, да вдобавок до зубов вооруженного.
Лицо его враз стареет, словно у человека, который понял: вот он, конец надеждам. И тогда я с легким поклоном отступаю от двери в башню, делая приглашающий жест. Мол, давай, не мешкай, пока я не передумал. На лице неизвестного вспыхивает надежда пополам с недоверием. Промедлив пару секунд он осторожно, по стеночке заходит внутрь, карауля каждое мое движение. На всякий случай ногой я придерживаю распахнутую дверь, а то еще закроется сдуру изнутри, где я отдыхать тогда буду?