Ордынский волк. Самаркандский лев
Шрифт:
Вот только хитрые степняки могулы относились к Кули-хану с великим презрением. Устрани Туглук-Тимур эмира Казагана, он положил бы Кули-хана на одну ладонь, а другой бы прихлопнул вместе со всеми мятежными эмирами и завладел бы Мавераннахром, объединил Чагатайский улус под своей, могульской, властью.
– Что ты скажешь нам, о великий хан? – спросили послы могулов.
– А что скажут эмиры? – спросил марионеточный правитель.
Мятежные эмиры горели мщением и ответили: «Мы с тобой, правитель! Смерть эмиру Казагану, будь он проклят тысячу лет!»
Теперь заговорщикам осталось только воплотить задуманное в жизнь.
Как и любой среднеазиатский
– Сделай это сам – посмотрю на тебя.
Тимур набрался смелости и сказал в узком кругу приближенных людей эмиру Казагану:
– Прости меня, повелитель. Но ты берешь слишком мало людей на охоту и удаляешься слишком далеко от Балха. К тому же у нас оружие только для охоты – луки и ножи, и почти никто не надевает кольчуг.
Хусейн слушал замечание с насмешливой улыбкой. В своем роде это была дерзость – указывать властному эмиру, что ему делать и что нет.
Казаган оглядел своих приближенных.
– Ты думаешь, мне кто-то может угрожать на моей же земле? – спросил он.
Его правый глаз грозно сверлил Тимура.
– У тебя много врагов, повелитель, – смело ответил молодой бек. – Я о мятежных эмирах.
– Это верно, – согласился Казаган. – Но все они сидят по своим норам и носа не кажут. Любой знает, что будет с ним, если он посмотрит на меня врагом. Огнем и мечом пройдусь по его земле. Я это делал уже не раз. – Он тотчас превратился в грозу. – Я подчинил своей воле половину улуса Чагатая, и теперь всегда будет так.
– А могулы?
– Проклятые могулы? – усмехнулся правитель Балха. – Эти дети шайтана слишком далеко, чтобы пожаловать в мои земли. Между нами – сотни йигачей пути, десятки рек, городов и сотни селений.
– И все же… – осмелился вновь заговорить Тимур.
– Благодарю тебя за трепетную заботу, мой дорогой зять, – строго прервал его Казаган. – Тут, на моей священной земле Балха, – он указал пальцем в пол, – я не боюсь никого. Мои сторонники повсюду – тебе ли, моему верному слуге, этого не знать.
– Да, государь, – поклонился Тимур.
В тот весенний день 1358 года эмир Казаган слишком далеко удалился от стен Балха. Добрались до Зеленой долины, где были разбросаны оливковые рощицы и повсюду рос дикий виноград. Тут все цвело и благоухало. С Казаганом было всего десяток человек – боевых товарищей, испытанных беков, ветеранов, с которыми он воевал бок о бок против хана Казана, и самых верных слуг. Они приехали на соколиную охоту – изысканное развлечение аристократов. Она и родилась, как явление высокого охотничьего искусства, именно здесь, на востоке, в Центральной Азии, две тысячи лет назад. Особенно страстно ее любили древние ассирийские цари. На такую охоту никто не брал боевого оружия. Вместо лука у каждого ловца была испытанная хищная птица, сидевшая на его руке, покрытой кожаным панцирем, чтобы когти грозной птицы не разорвали человеческую плоть. С головы птицы снимали матерчатый колпачок, она хищно оглядывалась по сторонам, взмывала ввысь, а потом нападала с лету на лебедя или куропатку, на утку или журавля или бросалась вниз и била несчастного зайца. Иные птицы могли задрать и ягненка. Дикий сокол находил жертву для себя и своего потомства, чтобы насытиться и выжить, обученный ручной бил жертву для своего хозяина, и чем роскошнее была добыча, тем больше гордости испытывал охотник за своего безжалостного питомца.
Как же они увлеклись в тот день кровавой охотой! Птицы уходили в небо, искали добычу, срывались вниз, рвали ее. Эмир Казаган и его друзья смотрели только в жаркое синее небо, ища глазами своих птиц.
Но в этот роковой час их птицы, глядя вниз, видели не только своих жертв – гусей, уток и зайцев, – но и то, как к увлеченным охотникам со всех сторон из-за деревьев и зарослей приближаются всадники. Но сокол – охотник, а не верный телохранитель. Хотя всякое бывает…
Эмир Казаган и его друзья спохватились только тогда, когда были тесно окружены врагами. На охотниках были только дорогие кафтаны – никакой брони, легкие сабли и кинжалы, луки за спиной.
– Проклятье, – гневно пробормотал Казаган. – Кто вы?!
Но главарь незнакомцев, выехавший вперед, только усмехнулся его словам. Казаган понял, что ответа ему не дождаться! Что чужаки пришли за его жизнью.
– Да как вы посмели?! – только и успел яростно прошептать эмир. – Шакалы!
Люди Казагана едва успели выхватить сабли. Заговорщики даже не стали приближаться к охотникам для ближнего боя – у всех уже были на изготове луки с натянутыми тетивами и смертоносными стрелами. В одно мгновение эмир Казаган и его товарищи-беки превратились из охотников в легкую добычу. И самой легкой был Казаган – его левый глаз закрывала повязка. Стрелы пронзительно рассекли воздух. Несколько десятков врагов в считаные секунды положили почти всех охотников, но всем хотелось выстрелить именно в эмира Казагана. И это позволило нескольким охотникам вырваться из окружения. В них послали десяток стрел; все, кроме одного, упали с лошадей на землю. И тому, кто выжил, попали в плечо. Но конь был хорош – ветром понес его прочь. Один из нападавших попытался добить беглеца, уже поднял лук, но тогда камнем из синевы упал на него выученный убивать сокол, в секунды когтями разорвал лицо и шею, ослепил грозным клювом. Птицу убили, но заговорщик, с разорванной шеей, корчась и хрипя, истек кровью на глазах своих спутников.
Эмир Казаган, пронзенный десятком стрел, приоткрыл глаз. Ему оставалось несколько вздохов. На фоне солнца над ним выросла фигура – это был враг, предводитель наемных убийц.
Он усмехнулся, кивнул:
– Тебе привет от хана Туглук-Тимура, да хранит Аллах его жизнь!
Потом занес копье и пробил грудь удачливого до поры до времени эмира, государя Мавераннахра.
Беглеца не догнали – Казаган подарил ему лучшего из коней, он и вынес его из засады. Когда слуга убитого эмира добрался до Балха, то уже терял сознание; когда перед ним открыли ворота, тотчас повалился на руки своих товарищей.
Едва он пришел в себя, то увидел перед собой молодого эмира Хусейна и его друга Тимур-бека.
– Что случилось?! – горячо спросил Хусейн.
– Засада, – с трудом ответил раненый. – Нас выследили…
– Кто выследил?!
– Не знаю. Их было много.
– Где это случилось?
– В Зеленой долине. Мы едва успели вытащить из ножен мечи. – Он с горечью улыбнулся. – Славная была охота, молодой эмир…
– Что мой дед?
– Убит, – прошептал тот и закрыл глаза.
Хусейн не сразу пришел в себя.