Орел и Волки

Скэрроу Саймон

— Да кто ты вообще такой, приятель? — спросил оптион.

— Я уже сказал, трибун Гай Квинтилл, — подавляя раздражение, ответил прибывший.

— Что-то не больно ты похож на трибуна.

— Это потому, что я скакал без отдыха весь нынешний день и предыдущую ночь.

— Зачем?

— Да затем, что Каллева в опасности.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Гарнизон подвергся нападению, и сдается мне, легат должен узнать, что ему не помешало бы послать помощь центуриону Макрону.

— Макрону? О, ну тогда другое дело. Если Макрон в беде, то тебе лучше

поспешить.

Оптион кликнул легионера и велел отвести трибуна к легату.

Поджав губы, Квинтилл вступил в ворота походного лагеря Второго легиона и проследовал за караульным к штабному шатру.

Впрочем, решил он на ходу, времени для того, чтобы поставить на место ничтожного оптиона, будет достаточно и потом. Сейчас, пока еще остается возможность спасти столицу атребатов, Квинтилл должен предупредить Веспасиана о нависшей над ней угрозе. И будет только справедливо, если это деяние принесет ему определенный политический капитал. В конце-то концов, разве он не рисковал жизнью, спеша со столь важной вестью к легату? Правда, в своей отчаянной скачке за помощью он так и не нарвался на врага, но ведь мог же! Еще как мог! «Храбрость, — напомнил себе Квинтилл, — состоит в том, чтобы действовать, зная о возможной опасности». Он о ней знал, действовал и, стало быть, заслуживает награды.

Эта мысль мигом улучшила его настроение, и, подходя к командному пункту, трибун уже нежился в теплых волнах привычного самодовольства, на какое-то время совсем было покинувшего его.

— Ты кто, на хрен, такой? — осведомился Веспасиан при появлении визитера.

Легат сидел за столом и в слабом угасающем свете солнца готовил приказы для следующего этапа кампании. В ближайшие два дня Второму легиону предстояло продвинуться еще дальше на запад, дабы разрушить цепь вражеских укреплений на самом северном рубеже земель дуротригов. После этого легион ударит на юг и, сметая все на своем пути, выйдет к побережью. Дуротриги придут просить мира, и у Каратака останется на одно племя сторонников меньше.

Веспасиан только что закончил читать отчет о состоянии приданных его войскам катапульт и решил, прежде чем вернуться к работе, слегка подкрепиться вином и холодным цыпленком. Он продолжал жевать, когда незваный гость представился.

— Трибун Гай Квинтилл из личного штата командующего Авла Плавта.

— Никогда о тебе не слышал.

— Я прибыл в Британию всего месяц назад, командир. С пополнением.

— Хм, вот как. Что-то, однако, далековато ты забрался от главного штаба. Только не говори мне, что выехал поохотиться и заблудился.

— Никак нет, командир.

— Ну и как в таком случае ты здесь оказался?

— Командующий послал меня оценить положение в Каллеве, командир.

— Понимаю.

Веспасиан окинул собеседника задумчивым взглядом. Уже одно то, что Авл Плавт озаботился состоянием населенного пункта, находившегося в зоне действий Второго легиона, ему не понравилось, и легат сразу спросил себя, что он там проглядел. Насколько ему помнилось, центурион Макрон ни о каком брожении среди атребатов не сообщал, однако вдруг невесть откуда объявляется этот малый, именующий себя трибуном и утверждающий, что генерал счел нужным направить его в главный город дружественной Риму страны для выяснения обстановки. Что-то, значит, пошло не так, и Веспасиан решил исподволь вызнать причину озабоченности командующего. Он слегка улыбнулся трибуну.

— Надеюсь, твоя оценка тамошнего положения удовлетворит генерала.

— Едва ли. — Квинтилл выглядел измотанным. — Когда я покидал город, дуротриги готовились к осаде. Командир, если мы не начнем действовать незамедлительно, Каллева может оказаться в руках врага.

Веспасиан потянулся было к вину, но рука его замерла над столом.

— Что ты сказал?

— Каллева в осаде, командир. Или, во всяком случае, должна быть в осаде, учитывая вчерашние события.

Веспасиан убрал руку и откинулся на походном стуле, призвав на помощь всю свою сдержанность.

— И что же за события имели место вчера?

Трибун Квинтилл кратко сообщил о разгроме двух когорт атребатов, поведал о своей важной роли в организации городской обороны и с напускной скромностью описал, как он принял решение лично прорваться сквозь вражеские ряды, добраться до позиций Второго легиона и привести к остаткам удерживающего Каллеву гарнизона спасительную подмогу.

Закончив, Квинтилл словно бы между делом потер глаза и прикрыл зевок тыльной стороной ладони.

— Спасибо за содержательный доклад, — спокойно промолвил Веспасиан. — Ты, я вижу, совсем вымотался. Я велю принести тебе еды, а потом можешь отдохнуть.

— Да, командир. Но гарнизон… мы должны немедленно что-то сделать.

— Безусловно, раз Верика в нас нуждается.

— Верика? Но он ранен. Тяжело ранен. Когда я его видел в последний раз, он был очень плох.

— Ты что, допустил, чтобы царь участвовал в схватке? — осведомился Веспасиан ледяным тоном.

— Никак нет, командир, — торопливо ответил Квинтилл. — На него напал один из знатных соплеменников.

Веспасиан еле совладал с нараставшим в нем гневом. С каждым разом, когда молодой трибун открывал рот, ситуация выглядела все хуже. Трибун покачал головой и указал на придвинутый к столу стул:

— Могу я сеть, командир?

— Что? О да. Конечно.

Пока трибун с осторожностью опускал свой натертый седлом зад на сиденье, мысли Веспасиана вертелись вокруг полученных новостей, ибо несчастье касалось не только людей в Каллеве, но и его собственного легиона. Случившееся грозило сорвать западную кампанию.

— Как велики силы противника?

— Тысяча… от силы две, — прикинул Квинтилл.

— Но не больше?

— Никак нет, командир.

Настроение Веспасиана слегка улучшилось.

— Ладно, с этим мы справиться в состоянии. Конечно, происшествие досадное, из-за него задерживается мое наступление, но тут уже ничего не поделаешь. Сначала разберемся с налетчиками в тылу.

— Ах… — Квинтилл поднял глаза с весьма озабоченным видом. — Боюсь, командир, тут имеют место некоторые затруднения.