Орел нападает. Орел и Волки
Шрифт:
Да и случая повторить опыт как-то не представлялось, хотя теперь они виделись чуть ли не ежедневно. Иногда Макрон брал на эти свидания оптиона – главным образом из чувства сострадания к пареньку, милашка которого (кстати, первая в его жизни) пала жертвой людского коварства. Бедную девушку склонил к сожительству один вероломный римский аристократ, а потом погубил ее.
Поначалу Катон робел и дичился, однако общительная неуемная Боадика мигом растормошила его. У них живо нашлось много тем для бесед. Они могли тараторить часами, и в итоге Макрон, хотя икенка и уверяла его, что с таким сосунком у нее ничего вообще быть
– А что, твой командир часто водит тебя в такие места? – спросила, усаживаясь, Боадика.
– Ну, обычно не в столь приличные, – с улыбкой ответил Катон. – Это для вас он так расстарался.
Несса иронии не уловила и недовольно фыркнула, давая понять, что приглашение в такую дыру ничуть ей не льстит, зато Боадика закатила глаза: она оценила шутку.
– Как тебе вообще удалось улизнуть в город? – спросил ее с искренним интересом Катон. – В тот вечер, когда нам пришлось втащить тебя в дом на руках, твой бедный дядюшка чуть не рехнулся.
– Он и рехнулся. Теперь ходит злой и согласился отпустить нас погулять лишь под присмотром кузена.
– И где же этот кузен? – нахмурился Катон.
– Не знаю. Мы с ним потеряли друг друга из виду, как только выскочили за ворота.
– Случайно?
– Конечно. За кого ты нас принимаешь?
– Я лучше промолчу.
– Вот-вот.
– Празутаг, наверно, уже весь извелся! – хихикнула Несса. – Ручаюсь, что сейчас он обшаривает каждый кабак, какой только может припомнить.
– И потому мы можем чувствовать себя в безопасности, так как нашему дорогому родственнику – кстати, он кузен только мой! – никогда в голову не придет искать нас здесь. Сомневаюсь, что он вообще знает о существовании закоулков за пристанью. Успокойся, с нами все будет в порядке.
– Ну да… если все же его не закинет сюда каким-нибудь ветром, – заявила Несса, широко раскрывая глаза. – Он ведь бешеный, ему все трын-трава. Помнишь, что вышло с тем пареньком, который пытался к нам подкатиться. Празутаг его чуть было не прикончил.
– Он и прикончил бы, если бы я его не оттащила.
Катон нервно поерзал на месте.
– Он что, крепкий малый – этот ваш родич?
– Здоровенный! – рассмеялась Несса. – Ха! Это самое подходящее слово. Здоровенный, как башня!
– Причем у этой башни совсем нет мозгов, – добавила Боадика. – Так что, ежели он все-таки сюда явится, даже не думай с ним спорить. Просто уноси ноги.
– Понятно.
Вернулся Макрон, таща в поднятых над головой руках кувшин и кружки. Осторожно поставив свою добычу на стол, он учтиво наполнил кружки напитком, отвоеванным у других выпивох, плотно обступивших трактирную стойку.
– О, вино! – воскликнула Боадика. – А ты знаешь, чем улестить женщину, центурион.
– Пиво закончилось, – пояснил простодушно Макрон. – Осталось одно это пойло, и к тому же не из дешевых. Так что пейте и радуйтесь.
– Пока нам дают, командир.
– Да? А что случилось?
– Так ведь, по словам наших спутниц, они сейчас радуют нас своим обществом лишь потому, что улизнули от одного своего родича, который теперь, надо думать, везде ищет их. И пребывает не в лучшем расположении духа.
– Его можно понять, – философически заметил Макрон. – Мало радости шастать по улицам в такой холод. Зато мы с вами, в отличие от того бедолаги, посиживаем сейчас в сухости и тепле. У нас есть хорошая выпивка и компания. Чего же еще нам желать?
– Местечка поближе к огню, – заявила Боадика.
– У меня созрел тост, – возгласил центурион, пропустив шпильку мимо ушей. – За нас четверых!
Он поднял кружку, залпом осушил ее и со стуком поставил на стол.
– Эх, хорошо! Именно то, что надо. Повторим?
– Погоди.
Боадика последовала примеру дружка.
Катон знал, что по части выпивки он не очень-то крепок, и потому покачал головой.
– Дело твое, парень, но имей в виду, что вино не хуже удара по кумполу помогает забыть о проблемах.
– Тебе видней, командир.
– Вот я и говорю, мне видней. Особенно в свете не очень-то радостных новостей.
Макрон со значением глянул на Боадику.
– Каких новостей? – резко спросила она.
– Наш легион отправляют на юг.
– Когда?
– Через три дня.
– Первый раз о том слышу, – сказал Катон. – А что стряслось?
– Ничего. Просто, наверное, генерал Плавт хочет развернуть наш Второй за Тамесис, чтобы не дать отойти туда Каратаку. Тогда остальные три легиона смогут спокойненько потрошить его здесь – на ее северном берегу.
– За Тамесис? – Боадика нахмурилась. – Туда путь неблизкий. И когда в таком случае вы вернетесь?
Макрон собрался было соврать что-нибудь успокаивающее, но, заметив, что Боадика изменилась в лице, счел самым правильным рассказать все как есть. Пусть уж лучше она узнает правду сейчас, чем будет клясть его после.
– Не знаю. Может, через полгода, ну, через год, а может, и никогда. Все зависит от Каратака. Верней, от того, как долго продержится он против нас. Если мы сумеем разбить его быстро, то и обустройство провинции пройдет как по маслу. Но пока говорить о том рано: хитрый ублюдок беспрерывно грабит наши обозы с провизией и баламутит все мирные племена.
– Вряд ли можно винить воина за его доблесть.
– Можно, раз эта самая доблесть нас с тобой разлучает, – возразил Макрон, любовно накрыв узкую женскую ручку своей широкой ладонью. – Остается только надеяться, что он наконец сам поймет: с Римом много не навоюешь. Ну а как только провинция попритихнет, мне дадут отпуск, и я тут же прибуду к тебе. Плевое, если вдуматься, дело.
– Так ты, значит, считаешь усмирение вольных земель плевым делом? – вспыхнула Боадика. – Поразительное нахальство! И когда же вы, римляне, научитесь наконец видеть не только то, что вам хочется, но и прочую неприглядную для вас правду? Каратак ведет за собою лишь те племена, что издревле смотрят в рот катувеллаунам, но есть в Британии и другие народы. Слишком гордые, чтобы сражаться под чьим-то началом, и слишком ценящие свободу, чтобы кому-нибудь покориться. Возьмем наше племя. – Боадика ткнула пальцем в себя, потом в Нессу. – Я не знаю никого из икенов, кому не терпелось бы поскорей стать подданным вашего императора Клавдия. Само собой, вы добились расположения наших вождей, обещая им всяческую поддержку и долю в добыче, но я честно предупреждаю: как только Рим попытается нами командовать, все в один миг переменится. Мы тут же заставим вас оплатить свои притязания кровью!