Орёл расправил крылья
Шрифт:
– Вонючка еврейская!
– Из-за таких как ты мы проиграли войну!
– Сколько марок при тебе? А ну отдавай! Богатство всё наше!
Соломон упал на колени, послышался резкий треск. Рукав роскошного чёрного фрака порвался. Дети избивали беззащитного, который продолжал цитировать Писание.
– А ну пошли вон! – Лилия выскочила из-за мусорного бака. – Хотите, чтобы я отхлестала ваши задницы? Это не беззащитный щенок!
Подростки отскочили назад, словно волна во время отлива. Несколько секунд разглядывали девушку, пытаясь разобраться,
– Сучка еврейская. Мой отец служит в городской мэрии. Скоро вас всех вздёрнут, а с тобой повеселятся…
Лилия подняла осколок от кирпича и замахнулась.
Дети сбежали так быстро, будто превратились в жеребцов.
– Как вы, раббе? – Лилия помогла подняться Соломону. – Не ранены?
– Всё в порядке, дорогая моя, - ответил тот. – Я привык к подобному отношению. Несколько оскорблений и ударов не оттолкнут веру от служителя Господа.
– Но это безумие! – Девушка подняла с брусчатки шляпу. – Вы им ничего не сделали! А они накинулись как гончие на оленя!
– Не согрешит человек, пока не войдёт в него дух глупости, - сказал Соломон. – Эти дети наивно верят тому, что им говорят взрослые, впитывают, словно губка воду. А в школах чему обучают? Еврей враг немецкого народа, принижайте его и гнобите!
– Глупость, что когда-нибудь приведёт нас к гибели, - кивнула Лилия.
– Дитя моё, - покачал головой раввин, надевая шляпу. – Я помню тебя ещё малышкой, когда приходила в храм вместе с родителями. Спасибо за помощь и помни: пока вера сильна, никто не сможет оскорбить твой дух, и не упадёшь ты на колени.
Соломон прикоснулся к плечу девушки. Направился вперёд, немного прихрамывая, но с горделивым лицом, яркими глазами и верой в лучшее. Грязный порванный фрак внушал жалость, но несмотря на это раввин светился силой.
Лилия вернулась домой спустя минут пять, запыхавшись, вошла через стеклянную дверь. За прилавком она увидела отца, улыбнулась ему. Не сразу заметила посетителей. Собиралась рассказать об случившимся, как услышала елейный голосок:
– Фрау Берман! Как я рад видеть столь прекрасную девушку…
Лилия чуть не выронила пакет с мясом. Оглянулась: крупный мужчина в чёрной кожаной куртке ухмылялся ей. Одутловатое лицо, крупный нос, лёгкая щетина на подбородке, и глазки маленькие, словно у насекомого. Волосы коротко постриженные, слегка поседевшие на концах.
– Герр Фишер, - проговорила она. – Вы снова почтили своим визитом? Что на этот раз?
– Всего лишь проверял лицензию на продажу антиквариата, -ответил тот. – Служба есть служба, ничего личного.
Лилия нахмурилась. Лицемер проклятый. До того, как он поступил на службу в гестапо, оправдывал свою фамилию – торговал рыбой на рынке. Постоянно захаживал в лавку, что-то покупал, уважительно относился к отцу. А теперь показал истинную личину, презрение к семье Берманов.
– У нас всё хорошо, - сказала девушка, проходя за стойку. – Правда, отец?
– Я только что показал бумаги, - ответил Абрахам Берман. –
– Серьёзно? – усмехнулся Фишер и снял со стенки старинные часы с кукушкой. – Какая прелесть!
– Хотите купить? – насторожился отец. – Это часы времён Отто Бисмарка…
Послышался громкий треск. Лилия вскрикнула.
Фишер разбил часы об пол. Ударил ногой по уцелевшим частям, словно добивал живую птицу.
– Что вы делаете? – воскликнул Абрахам Берман. – Кто за это заплатит?
– У евреев куча денег, награбленных у моего народа! – зашипел Фишер. – Твоё счастье, жидёныш, что во время Олимпиады нам запретили устраивать погромы. А лицензией можешь подтереться. Она уже ничего не значит. Вскоре мы придём за тобой.
Фишер подмигнул Лилии и вышел из лавки.
– Папа! – Девушка подхватила отца, что чуть не повалился на пол. – Что такое? Сердце?
– Нужно покинуть Гамбург, - ответил тот, дыша часто, хватаясь за руку дочери. – Это конец, дочка.
Лилия поцеловала отца в лоб. Он словно постарел лет на десять и теперь напоминал худого немощного старика, со впалыми щеками и бледной кожей.
– Куда же мы поедем? – спросила она.
– Бог укажет дорогу, - вздохнул отец. – Милая, собери осколки.
Лилия молча кивнула. Раввин оказался прав: теперь их спасёт лишь Вера.
Глава восьмая
– Мне не нужны оправдания, я хочу видеть результаты.
Штурмбаннфюрер Рихтер прохаживался взад-вперёд по кабинету, в то время как несчастный инженер сидел на стуле и обливался потом. Казалось, бедняга попал в клетку со львом, откуда выбраться можно лишь растерзанным трупом.
– Герр Лэнг, - продолжил Рихтер. – Сколько лет работаете в науке?
– Семь, но мой опыт не имеет никакого значения! – вскрикнул инженер. – Поймите, эта технология вне нашего понимания! Даже в двадцать первом веке никто не разгадает, как работает этот корабль!
Штурмбаннфюрер сжал кулаки. Подошёл к окну, за которым виднелся тёмный лес. Вершины Альпийских гор поднимались над деревьями, белые, заострённые, словно посыпанные сахарной пудрой конфеты. Почти все на базе работали под землёй и редко дышали свежим воздухом.
– Провели новые анализы материала, из которого отлит корабль? – спросил Рихтер.
– Химики в лаборатории занимаются этим двадцать четыре часа в сутки, - затараторил Лэнг. – Пока что обнаружили элементы, не входящие в основную таблицу Менделеева. Металл эластичен, твёрд, и в то же время лёгок как фольга. Поразительный сплав, если бы мы узнали, как его создавать… наши самолёты и танки стали бы непобедимыми!
– Серьёзно? – Рихтер резко повернулся на каблуках. – Спасибо, Лэнг, вы открыли мне глаза! По-вашему, я привёз корабль сюда лишь для того, чтобы вы разевали рты от удивления? Здесь работают лучшие учёные умы Рейха, а никто, повторяю, никто даже близко не подошёл к тайне полёта этой штуковины!