Орел Шарпа
Шрифт:
— О Господи! — воскликнул Харпер, который по-прежнему смотрел в окно.
— Что такое? — Шарп наклонился вперед и не поверил своим глазам.
По площади маршировал батальон британской пехоты — такого Шарп не видел вот уже двенадцать месяцев. Год, проведенный в Португалии, превратил армию Уэлсли в кошмар из сновидений хорошего сержанта: солдатская форма выгорела и была залатана кусками коричневой ткани, столь любимой португальскими крестьянами, волосы неприлично отросли, а пуговицы и значки давно перестали блестеть. Сэра Артура Уэлсли это не беспокоило; каждый солдат должен был иметь шестьдесят пуль и ясную голову, а если
Маршировавший на площади батальон явно только что прибыл из Англии. Мундиры были ярко-алого цвета, портупея ослепительно белой, сапоги блестели так, что в них можно было смотреться, точно в зеркало, туго застегнутые гетры и — Шарп глазам своим не поверил — печально знаменитые «ошейники»: четыре дюйма жесткой, покрытой лаком черной кожи, которая сжимала шею и предназначалась для того, чтобы подбородок солдата торчал вверх под необходимым углом. Шарп уже и не помнил, когда в последний раз видел эту штуку. После начала боевых действий солдаты «теряли» их, а вместе с ними пропадали и ссадины, появлявшиеся на коже под подбородком.
— По-моему, они что-то напутали — Виндзорский замок совсем в другой стороне, — заметил Харпер.
Шарп покачал головой:
— В это просто невозможно поверить!
Тот, кто командовал батальоном, наверняка превратил жизнь своих солдат в ад, иначе они не выглядели бы столь блистательно после долгого пути из Англии в переполненных, вонючих кораблях и тяжелого, бесконечного марша под палящим солнцем. Оружие сверкало, снаряжение казалось новеньким, с иголочки, а лица налились кровью из-за давящих ошейников и яркого немилосердного солнца. Во главе каждой роты выступали офицеры, которые, как заметил Шарп, великолепно держались в седле. Флаги были спрятаны в начищенные кожаные футляры и охранялись сержантами, чьи алебарды сверкали так, что на них было больно смотреть. Солдаты маршировали идеально, глядя прямо перед собой: создавалось впечатление, что это не обычный батальон, а взвод королевских гвардейцев в Виндзоре.
— Кто это такие? — Шарп пытался вспомнить, какие полки имеют желтые значки на форме, но ему ничего не приходило в голову.
— Южный Эссекский, — ответил Хоган.
— Как вы сказали?
— Южный Эссекский. Совсем новый полк. Организован недавно полковником сэром Генри Симмерсоном, кузеном генерала сэра Банестра Тарльтона.
Шарп тихонько присвистнул. Тарльтон участвовал в американской кампании, а теперь заседал в парламенте и был злейшим военным оппонентом Уэлсли. Шарп слышал, что Тарльтон сам хотел возглавить британскую армию в Португалии и ужасно завидовал назначению более молодого генерала. Тарльтон обладал солидными связями и являлся очень опасным противником для Уэлсли, а Шарп достаточно разбирался в политике верховного командования, чтобы понимать: присутствие кузена Тарльтона в армии вряд ли доставит Уэлсли удовольствие.
— Это он? — Шарп показал на тучного офицера, который гарцевал на серой лошади в центре батальона.
Хоган кивнул:
— Да, это сэр Генри Симмерсон, сохрани его Господь, а еще лучше нет.
У полковника сэра Генри Симмерсона было красное лицо со свисающими щеками, испещренными пурпурными венами. Его глаза — Шарп даже с такого расстояния смог их разглядеть — казались маленькими и красными, а по обе стороны подозрительного, неприветливого лица торчали здоровенные
— Я никогда о нем не слышал.
— И неудивительно. Он не совершил ничего примечательного. — Хоган говорил с откровенным презрением. — Крупный землевладелец, член парламента, мировой судья и, да поможет нам Бог, полковник ополчения. — Казалось, капитан и сам удивлен резкостью своих оценок. — Он не успокоится до тех пор, пока эти несчастные ребята не станут самым великолепным и самым проклятым батальоном в армии. Впрочем, я думаю, его ждут жестокие разочарования, когда он обнаружит разницу между настоящей армией и ополчением.
Как и все офицеры регулярной армии, Хоган не слишком уважал вторую армию Британии. Ополчение использовалось исключительно на территории самой Британии, и ополченцам не приходилось по-настоящему сражаться, голодать, спать под открытым небом и дождем. Ополчение главным образом участвовало в парадах, раздуваясь от сознания собственной значимости.
— Вообще-то жаловаться не следует, — рассмеялся Хоган. — Нам повезло, что здесь появился сэр Генри.
— Повезло? — Шарп посмотрел на седеющего инженера.
— О да. Сэр Генри прибыл в Абрантиш только вчера, но успел всем нам рассказать, что является грандиозным специалистом по ведению военных действий. Он еще не видел ни одного живого француза, но уже прочитал генералу лекцию о том, что нужно делать, чтобы одержать над врагом победу! — Хоган снова рассмеялся и покачал головой. — Может быть, он чему-нибудь научится. Первая же серьезная битва прочистит ему мозги.
Лейтенант посмотрел на солдат, которые, словно заводные куклы, маршировали по площади. Медные значки на киверах сверкают в солнечных лучах, но лица лишены всякого выражения. Шарп любил армию — его дом, убежище, приютившее сироту шестнадцать лет назад, — но больше всего он любил ее за возможность снова и снова доказывать себе, что он нужен и приносит пользу. Он ворчал, возмущался поведением богачей и тех, кто обладает привилегиями, но признавал: армия помогла ему выбраться из канавы, повязала офицерский шарф. Шарп не мог представить себе никакой другой работы, которая дала бы шанс низкорожденному ублюдку, скрывавшемуся от закона, стать респектабельным и уважаемым человеком.
Впрочем, ему повезло. Все шестнадцать лет, проведенные им в армии, продолжались непрерывные войны — во Фландрии, Индии и Португалии. Страна нуждалась в людях вроде него, которые реагировали на опасность, как азартный игрок на колоду карт. Шарп подозревал, что возненавидел бы армию мирного времени — с парадами и постоянной муштрой, мелкой завистью и бесконечным наведением блеска... Южный Эссекский как раз и был такой мирной армией, от которой лучше держаться как можно дальше.
— Полагаю, полковник любит пороть своих солдат?
— Порки, дополнительные парады в качестве наказания и бесконечная муштра. — Хоган поморщился. — Сэр Генри просто обожает все это. Он утверждает, что в его подчинении могут быть только самые лучшие солдаты и офицеры. И так оно и есть. Как они вам?
— Господи, спаси нас от Южного Эссекского. — Шарп мрачно рассмеялся. — Я ведь не много прошу, не так ли?
— Боюсь, тут у вас ничего не выйдет. — Хоган улыбнулся.
Шарп посмотрел на инженера, и внутри у него все сжалось. А тот только плечами пожал.