Орел стрелка Шарпа. Золото стрелка Шарпа

Корнуэлл Бернард

Впрочем, ему повезло. Все шестнадцать лет, проведенных им в армии, продолжались непрерывные войны – во Фландрии, Индии и Португалии. Страна нуждалась в людях вроде него, которые реагировали на опасность, как азартный игрок на колоду карт. Шарп подозревал, что возненавидел бы армию мирного времени – с парадами и постоянной муштрой, мелкой завистью и бесконечным наведением блеска… Южный Эссекский как раз и был такой мирной армией, от которой лучше держаться как можно дальше.

– Полагаю, полковник любит пороть своих солдат?

– Порки, дополнительные

парады в качестве наказания и бесконечная муштра. – Хоган поморщился. – Сэр Генри просто обожает все это. Он утверждает, что в его подчинении могут быть только самые лучшие солдаты и офицеры. И так оно и есть. Как они вам?

– Господи спаси нас от Южного Эссекского. – Шарп мрачно рассмеялся. – Я ведь немного прошу, не так ли?

– Боюсь, тут у вас ничего не выйдет. – Хоган улыбнулся.

Шарп посмотрел на инженера, и внутри у него все сжалось. А тот только плечами пожал:

– Я же говорил вам: дело обстоит не так просто. Если испанский полк идет в Вальделаказу, сэр Артур считает, что ради соблюдения дипломатических норм он должен послать и британский полк. Продемонстрировать мощь или что-то в этом роде. – Хоган взглянул на ровные ряды солдат, а потом снова на Шарпа. – Сэр Генри Симмерсон и его бравые ребята отправляются с нами.

– Иными словами, мы должны будем подчиняться его приказам, – простонал Шарп.

– Не совсем. – Хоган поджал губы. – Строго говоря, приказывать вам буду я.

Слова прозвучали официально, точно инженер временно поменял профессию и превратился в адвоката. Шарп бросил на него удивленный взгляд. Могла быть только одна причина, по которой Уэлсли отдал Шарпа и его стрелков в подчинение Хогану, а не Симмерсону, и заключалась она в том, что генерал не доверяет сэру Генри.

Шарп по-прежнему не понимал, какая может возникнуть в нем нужда; Хогана будут защищать два полных батальона – по меньшей мере, полторы тысячи человек.

– Генерал предполагает, что нам придется встретиться с французами?

Хоган пожал плечами:

– Испанцы говорят, что у французов на южном берегу целый полк кавалерии, усиленный артиллерией, они с самой весны охотятся за партизанами. Уэлсли думает, что противник попытается воспрепятствовать нам.

– Я все равно не понимаю, мы-то зачем?

– Возможно, вы мне и не нужны. – Хоган улыбнулся. – Но на ближайший месяц не намечено никаких военных действий; французы сначала позволят нам углубиться на территорию Испании и только потом пойдут в наступление, в Вальделаказе может возникнуть заваруха. Я хочу иметь рядом кого-нибудь, кому мог бы доверять. Так… на всякий случай.

Шарп улыбнулся. Хорошенькое дело, нянчиться с полковником ополчения, который возомнил себя всезнающим!

– Для вас, сэр, с удовольствием.

Хоган улыбнулся ему в ответ:

– Кто знает? В жизни всякое бывает. Тем более что она поедет с нами.

Шарп проследил за взглядом Хогана и увидел, что девушка, одетая во все черное, помахала рукой какому-то офицеру из Южного Эссекского. Как показалось Шарпу, блондину в безупречной форме, на коне, который, вероятно,

стоил больше, чем чин самого всадника. Девушка подстегнула свою лошадь, слуга на муле последовал за ней; они присоединились к батальону, шагавшему по дороге в Каштелу-Бранку. Площадь снова опустела, пыль оседала в лучах палящего солнца, а Шарп откинулся на спинку своего стула и расхохотался.

– Что тут смешного? – спросил Хоган.

Шарп указал рукой, в которой держал кружку с бренди, на потрепанный мундир и рваные брюки Харпера.

– Боюсь, сэру Генри не очень понравятся его новые союзники.

Лицо сержанта по-прежнему оставалось мрачным.

– Господи, спаси Ирландию.

– Аминь. – Хоган поднял свою кружку.

Глава вторая

Бой барабанов был далеким и приглушенным, временами смешивался с городским шумом, но звучал настойчиво и угрожающе, и Шарп обрадовался, когда он стих. Они добрались до Каштелу-Бранку через двадцать четыре часа после Южного Эссекского. Было почти невозможно заставить мулов Хогана идти по дороге, изрезанной глубокими колеями в тех местах, где незадолго до них прошла полевая артиллерия. Теперь мулы, нагруженные бочками с порохом, запалами в промасленных тряпках, лопатами, кирками, ломами и прочим снаряжением, необходимым Хогану для взрыва моста, покорно тащились за стрелками и техниками, которые пробирались по запруженным людьми улицам к центру города.

Когда отряд вышел на залитую ярким солнцем площадь, подозрения Шарпа на предмет барабанного боя подтвердились. Кого-то пороли. Совсем недавно. Жертвы нигде не было видно, и Шарп, глядя на стройные шеренги Южного Эссекского, вспомнил, как много лет назад пороли его самого. Невозможно забыть, скольких сил стоила ему борьба с болью, когда он старался не показать офицерам, что кнут причиняет ему страдания. Он унесет с собой в могилу шрамы от того кнута. Зато Симмерсон вряд ли понимал, какому жестокому наказанию подвергает солдат своего батальона.

Хоган остановил лошадь в тени дворца епископа.

– Сейчас, кажется, не совсем подходящий момент для разговора с нашим добряком-полковником.

Солдаты разбирали четыре деревянных треугольника, стоявших у дальней стены площади. Значит, наказанию подверглись четыре солдата. «О господи, – подумал Шарп, – четыре человека!»

Хоган развернул лошадь так, что оказался спиной к батальону.

– Я должен хорошенько запереть порох, Ричард. Иначе украдут все до крошки. Встретимся здесь же.

Шарп кивнул:

– Мне все равно нужна вода. Значит, через десять минут?

Люди Шарпа, побросав оружие и ранцы, тяжело опустились на землю у стены. Настроение у стрелков резко испортилось из-за напоминания о том, какая участь могла постигнуть и их, если бы они не находились под командой Шарпа.

Сэр Генри выехал на центр площади. Его голос зазвучал так звонко, что Шарп и стрелки прекрасно все слышали:

– Я приказал выпороть четырех солдат, потому что другие четверо дезертировали.