Орел стрелка Шарпа. Золото стрелка Шарпа
Шрифт:
Шарп удивленно поднял голову. Дезертиры? Так быстро? Он посмотрел на батальон, на ничего не выражающие лица и подумал о том, сколько еще бравых солдат мечтают сбежать от сэра Генри Симмерсона.
Полковник привстал на стременах.
– Кое-кому из вас известно, как эти мерзавцы спланировали свое преступление. Кое-кто помог им. Однако вы предпочли хранить молчание, поэтому я подверг наказанию четверых солдат, чтобы вы не забывали о своем долге.
Голос Симмерсона оказался неожиданно пронзительным, совершенно неподходящим такому огромному человеку. Держался полковник спокойно, говорил
– Вы будете самыми лучшими!
Он завопил так громко, что сидевшие на ограде монастыря голуби с шумом взлетели в воздух. Шарп ждал продолжения, но его не последовало – полковник развернул лошадь и поехал прочь, а безумный крик еще долго висел над притихшей площадью.
Шарп встретился взглядом с Харпером, и сержант пожал плечами. Что тут скажешь – лица солдат Южного Эссекского говорили о том, что Симмерсон потерпел поражение; они просто не знали, как быть лучшими. Шарп наблюдал за покидающими площадь ротами и видел на лицах солдат лишь мрачное отчаяние.
Шарп верил в дисциплину. Солдат, дезертировавший перед лицом врага, заслуживает смерти, некоторые проступки и в самом деле должны быть наказаны поркой, а если ты попался на мародерстве, тебя повесят – законы известны всем. Лейтенант считал, что правила должны быть предельно простыми, и от своих людей требовал трех вещей. Они должны сражаться, как он – с безжалостным профессионализмом. Воровать можно лишь у врага и у мертвых, да и то если тебе грозит голодная смерть. Напиваться без разрешения запрещено. Простой кодекс, вполне понятный людям, которые оказались в армии потому, что не смогли преуспеть ни в чем другом. И кодекс этот отлично работал. За нарушение полагалось неизбежное наказание, и Шарп знал, что хотя его люди хорошо к нему относятся и охотно идут за ним в сражение, они боятся гнева своего командира, если речь идет о выполнении законов. Шарп был настоящим солдатом.
Он пересек площадь и направился вдоль переулка в поисках фонтана и вдруг заметил лейтенанта Южного Эссекского, который ехал на своей лошади в сторону того же окутанного тенью прохода между зданиями.
Это был тот самый офицер, который помахал рукой девушке в черном, и Шарп почувствовал необъяснимое раздражение, какую-то смутную ревность. Форма лейтенанта была великолепно скроена, кривая сабля легкой пехоты стоила больших денег, не говоря уже о превосходной черной лошади, на которой он сидел. Шарп презирал врожденное высокомерие человека, принадлежавшего к высшим кругам общества, его богатство и привилегии и злился, потому что сознавал: презрение основано на зависти.
Шарп отошел в сторону, чтобы пропустить всадника, а затем поднял голову и приветливо кивнул. Ему показалось, что он разглядел худощавое, красивое лицо, обрамленное светлыми волосами. Шарп надеялся, что лейтенант не обратит на него внимания; он не очень-то владел искусством светской болтовни и не хотел вступать ни в какие разговоры в этом вонючем переулке; позднее его обязательно представят офицерам батальона.
Надеждам Шарпа не суждено было сбыться. Лейтенант остановился и вперил
– Разве вас не учат, как положено приветствовать офицера? – Голос лейтенанта был таким же роскошным, как и его форма.
Шарп промолчал. Он потерял свои эполеты во время зимнего сражения, поэтому светловолосый лейтенант принял его за рядового. Ничего удивительного: в переулке царил полумрак, а глядя на Шарпа с закинутым на плечо ружьем, трудно было не ошибиться. Шарп посмотрел на голубоглазое лицо и уже открыл было рот, чтобы ответить, когда лейтенант взмахнул хлыстом и ударил его по лицу:
– Проклятье, отвечай!
Шарп почувствовал, как его охватывает гнев, но остался стоять неподвижно, дожидаясь подходящего момента. Лейтенант снова поднял хлыст:
– Какой батальон, какая рота?
– Второй батальон, четвертая рота. – Шарп специально отвечал с вызовом, вспомнив дни, когда не был защищен от офицеров, похожих на этого.
Лейтенант снова улыбнулся, хотя вряд ли его улыбку можно было назвать приятной.
– Ты должен называть меня «сэр», разве тебе это неизвестно? Я тебя заставлю. Как зовут твоего командира?
– Лейтенант Шарп.
– Ах! – Лейтенант по-прежнему держал хлыст наготове. – Лейтенант Шарп, о котором нам столько говорили. Из самых низов, верно?
Шарп кивнул, и лейтенант поудобнее перехватил хлыст.
– Ты поэтому не говоришь «сэр»? У мистера Шарпа странные взгляды на дисциплину, не так ли? Ну, при встрече я обязательно поговорю с лейтенантом Шарпом, чтобы тебя наказали за наглость.
Он собрался снова ударить Шарпа хлыстом. Тому некуда было отступать, но это и не входило в его намерения. Он просунул обе руки под стремя офицера и изо всех сил дернул вверх. Хлыст застыл в воздухе, лейтенант вскрикнул, а в следующее мгновение оказался на земле, как раз в том месте, где лежала здоровенная куча навоза.
– Вам придется постирать форму, лейтенант, – с улыбкой сказал Шарп.
Лошадь заржала и сделала несколько шагов вперед, а разъяренный лейтенант поднялся на ноги и схватился за рукоять сабли.
– Эй, там! – В переулок заглянул Хоган. – Я думал, мы разминулись! – Инженер подъехал к ним и весело взглянул на стрелка. – Мулы в конюшне, порох надежно заперт. – Он повернулся к незнакомому лейтенанту и приподнял шляпу. – Добрый день. Мне кажется, мы незнакомы. Меня зовут Хоган.
– Гиббонс, сэр. Лейтенант Кристиан Гиббонс. – Лейтенант отпустил рукоять сабли.
– Я вижу, вы уже пообщались с Шарпом. – Хоган ухмыльнулся. – Лейтенант Ричард Шарп из Девяносто пятого стрелкового полка.
Гиббонс посмотрел на своего обидчика, и его глаза округлились – только теперь он заметил на боку у него саблю, а не штык, как у обычного солдата. Лейтенант с беспокойством заглянул Шарпу в глаза. А Хоган весело заговорил снова:
– Вы, конечно, слышали о лейтенанте Шарпе – кто о нем не слышал! Это тот самый парень, что прикончил султана Типу. Да еще та жуткая история в Ассайе… Никто не знает, скольких он там положил. Вы сами-то знаете, Шарп? – Однако Хоган не стал дожидаться ответа и безжалостно продолжал: – Ужасный тип, наш лейтенант Шарп, одинаково хорошо владеет и саблей, и ружьем.