Шрифт:
М.ЕМЦЕВ, Е.ПАРНОВ
ОРФЕЙ И ЭВРИДИКА
ДИАЛОГ
– И вы по-прежнему уверены, Рита, что опыт с петлей времени удался?
– Уверена.
– Но как же так можно! Вы же исследователь, а не какой-то там... ну, в общем, неважно... Чем вы это докажете?
– Прибор зарегистрировал суперпозиционный эффект петли.
– Опять вы про прибор! Да ведь эти ваши пики на ленте потенциометра легко истолковать и так и сяк. В лучшем случае это может считаться необходимым доказательством. Необходимым, но недостаточным! Вы понимаете меня?
– Я понимаю. А вот вы меня
– Но вы же сами говорите, что ничего ие видели. Так? Или теперь вы уверены, что видели?
– Ну, знаете... Если вы и дальше будете в таком тоне...
– Да нет же! Нет. Ну что вы, ей-богу... Мы же о деле говорим. Меня интересует, почему вы ничего не видели.
– Из-за этих нарушений сплошности. Связь была односторонней. Я уверена, что они меня видели!
– Тогда давайте спросим их! Что для этого надо? Машину времени, ковер-самолет, колоду карт для гадания? Что?
– Мне все же кажется, что разговора у нас с вами не получится. Вы даже не пытаетесь вникнуть в мои слова. Связь была. Для меня это несомненно. Пусть односторонняя, это не имеет принципиального значения, но она была. Временную поверхность можно изогнуть в фигуру. Петля Времени - физически доказанная реальность.
– Значит, всему виной нестационарные вихри?.. Послушайте, Риточка, вы когда-нибудь говорили по неисправному автомату?
– То есть как это?
– Очень просто. Бросаешь монету в автомат, набираешь номер, слышишь гудок - все нормально. Но вот ваш абонент снимает трубку и говорит: "Алло". Вы здороваетесь с ним, а он вас не слышит. Вы кричите в трубку что есть силы, дуете в нее, а он все "алло" да "алло". Потом он говорит: "Перезвоните" - и вешает трубку. Вы тоже вешаете, и монета со звоном возвращается к вам. Автомат, как говорится, не соединяет. Не проглатывает монету, когда на противоположном конце провода снимают трубку. Что нужно делать в подобных случаях?
– Это вы популярно иллюстрируете мою идею об односторонней связи? Аналогия не очень удачная. Но не в этом дело. Если у меня, как вы говорите, не соединяет, я иду искать другой автомат. Мне понятно, к чему вы клоните. И я обязательно поставлю второй опыт. Починим установку, и я поставлю. Смею уверить вас, что добьюсь двусторонней связи. У меня будет... соединять.
– Ну что ж, очень хорошо. Тогда и поговорим. Жаль тольо, что ждать придется долго... А пример с автоматом я вам вот почему привел. Из собственного опыта я знаю, что, когда автомат не соединяет, по нему есть смысл хорошенько стукнуть кулаком. Тогда монета провалится, и связь станет обоюдной... Мне не понятно, почему вы этого не сделали.
– Так ведь я попыталась! Я бросила всю мощность на ликвидацию нелокальности. И в этот момент перегорела установка.
ЦВЕТОК ИЗИДЫ
Орфей хотел невозможного. Тень Эвридики явилась ему под мрачными сводами пещер Эллады. Но он не смог вывести ее к лучезарному сиянию дня. Одержимый безумной надеждой, он сел на финикийский корабль, который направлялся в Египет, чтобы обрести высшее знание, перед которым отступает смерть.
Орфей сошел с корабля в мемфисском порту в месяце эпифи. Было время сбора фиг и винограда. Вода в Ниле упала на сорок пядей. Каналы высохли и источали зловоние. Горячий ветер пустыни припудривал серой пылью акации и оливы.
После церемонии царского посвящения, происходившей в тайных святилищах, новый фараон показался перед народом. Он взошел на большой золоченый щит, который осторожно подняли с земли двенадцать носителей опахал. Двенадцать молодых жрецов уже несли по. главной улице на шитых золотом подушках знаки верховной власти: царский скипетр с головою Овна, меч, лук и булаву. Солнце играло на обритых головах жрецов, лоснилось на пантерьих шкурах, пронзительными стрелами срывалось с царских регалий.
Шествие замыкали двор и жреческие коллегии, сопровождаемые посвященными в большие и малые мистерии. Белые тиары и усыпанные драгоценностями нагрудники верховных жрецов в блеске и пышности соперничали с одеяниями придворных щеголей. Сановники двора несли знаки Агнца, Овна, Льва, Лилии и Пчелы, медленно раскачивающиеся на чеканных цепях над многоцветной, как крылья бабочки, толпой.
Орфей шел по узким кривым улочкам. Шум празднества становился все тише. Он знал, что с наступлением ночи тревога и безумие опустятся на город. По черной глади искусственных озер заскользят расцвеченные огнями барки с оркестрами и мечущимися в священном танце обнаженными танцовщицами. Раскроются двери вертепов, а хозяева таверн расстелют ковры прямо на улицах, чтобы каждый мог подставить глотку под бьющую из бурдюка тугую красную струю. Заклинатели змей, фокусники, глотатели огня, атлеты, танцовщицы и жрицы любви доведут накал страстей до неистовства.
Скоро, скоро, снизойдет на город душная томительная ночь.
Орфей пересек оцепеневший город и вышел на широкую пальмовую аллею.
От дельфийских жрецов он слышал о Книге Мертвых, таинственном свитке, который клали под голову мумии, перед тем как закрыть саркофаг. С жадным вниманием и затаенной дрожью слушал Орфей повествования о долгом странствии Ка после смерти, об изнурительных страданиях в подземном огне и очищении астральной оболочки. В его воображении вставали картины дымящейся Леты. И словно сами собой слагались тогда лучшие строки его трагедии.
"...Когда я тело ее увидел, сжигаемое в погребальном огне, когда урна скрыла пепел ее и все исчезло, как следы на песке под пеной морской, я спросил себя: где же ее душа? И ушел в невыразимом отчаянии с переполненной чашей яепролившихся слез. Я тогда обошел всю Элладу. Я молил жрецов Самофракии вызвать душу ее, я искал эту душу в глубинах земли, среди лунных лесов, среди гор, освещенных звездами, но нигде не явилась ко мне Эвридика. Под конец я пришел к Трофонийской пещере.
Через черную трещину я опустился до огненных рек. Мне жрецы рассказали, что здесь, под землей, люди часто приходят в экстаз, и у них пробуждается тайное око. Приближение этого мига легко распознать в затрудненном и частом дыхании. Наступает удушье, и горло немеет, только хрип вырывается тенью растаявших слов. Одни отступают в испуге и возвращаются с полпути, .другие упорствуют и умирают среди желтых паров голубыми огнями сжигаемой серы. Остальные же сходят с ума.