Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней
Шрифт:
Представления Уолтера о женской сексуальности идут вразрез с официальным мнением о том, что большинство женщин фригидны или не испытывают слишком сильного желания. Ни одна из любовниц Уолтера не отвечает этому образцу. Большинство из них, независимо от социального слоя или страны, к которым они принадлежат, быстро доходят до оргазма и испытывают его несколько раз. Гораздо реже случается, что они не достигают оргазма вместе с ним78. Изображение своего рода равенства в желании и наслаждении у мужчин и женщин, в том числе продажных, заставляет иначе взглянуть на реалии викторианской эпохи. Благородные дамы, которых соблазняет Уолтер, ведут себя против всех правил благопристойности и кричат во время сношения: «Пронзи меня!»79 Под покровом предрассудков расцветает вкус к удовольствиям и стремление получить сладострастное удовлетворение, причем у обоих полов. Видимо, концепцию душевного оледенения, свойственного викториан-цам, надо пересмотреть. Невозмутимость была лишь слоем пудры, прикрывающим невероятный плотский аппетит, который в Лондоне можно было легко насытить. Уолтер стремится познать как можно больше дам из хорошего общества, но не отказывается и от приключений с девушками из низших классов, как деревенскими, так и городскими, со служанками и проститутками — этих
часть третья. Циклы. Добродетель и порок (1700-1960)
у него больше всего. В его повествовании очень часто подчеркивается роль денег во взаимоотношениях между обеспеченными
Уолтер — жуир, наследник либертенов, он отведал эротические удовольствия всех сортов и охотно расширяет поле своих фантазий сведениями, взятыми из порнографической литературы. Он с удовольствием разгадывает половые органы своих любовниц, чтобы «сравнить их с другими и отметить отличия». Он интересуется их эротическими пристрастиями, привычками и ощущениями. Иногда он подглядывает за ними и мастурбирует, глядя, как они мочатся или испражняются. Иногда он бывает очень груб и испытывает почти садистское удовольствие, лишая невинности девочек, которых ему приводят посредницы. Однажды он был с некоей случайной любовницей, и ему не сразу удалось добиться эрекции. Когда же он все-таки дошел до семяизвержения, то ликующе воскликнул: «Я мужчина, видишь!» Он прекрасно знает, что его мужская привилегия — «иметь», как он сам об этом говорит. Но при этом он не избегал взаимных прикосновений с мальчиками, когда был подростком. Первый опыт с проститутками был у него, когда развратный кузен Фред привел двух девушек — для себя и для него. Уолтер разволновался и никак не мог овладеть одной из них. Но, глядя на то, как действует пенис Фреда, он, наэлектризованный, возбудился сам, и два мальчика дошли до оргазма одновременно, то глядя, как каждый из них совокупляется с проституткой, то трогая члены друг друга. Много лет спустя Уолтер решает еще раз сойтись с мужчиной, чтобы увенчать гомосексуальным опытом свои эротические похождения. «Это был самый рискованный шаг в моей тайной жизни, ненормальное желание было постыдным и огорчало меня [...] хотя я считал, что нет, не было и не будет ничего постыдного в моих действиях, потому что все правильно и естественно, когда речь идет о желании». Он успокаивает себя, утверждая, что для мужчины трогать чужой пенис, а для женщины — чужой передок так же естественно, как пожать друг другу руку. Но после акта он чувствует отвращение к самому себе, причем это происходит, как он считает, «от старых привычек и предрассудков». Он совокупляется с красивой благородной девушкой и одновременно занимается оральным сексом с ремесленником по имени Джек (который при этом уважительно называет его «сэр»). Он уточняет, что делает все точно так же, как однажды делала с ним проститутка, прежде чем он проник в нее сзадиз0.
Уолтер одержим идеей понять, что ощущает женщина в процессе и после полового акта. Заметив красивую прохожую, он возжелал овладеть ею, чтобы она стала «частью его тела»81. Постоянное любопытство по отношению к другому полу толкает его на самые разнообразные эксперименты. Часто он вполне уверен в своем мужском достоинстве, но нередко беспокоится по этому поводу. Его беспокойство порой перерастает в фантазии, где он представляет себя женщиной, в частности, в гомосексуальном влечении. Все это плохо согласуется с викторианскими моральными догмами, но соответствует порнографическим фантазиям эпохи, где основной акцент делается на разнообразных любовных играх и на преодолении всех запретов. Однако Уолтер, нарушая запреты, постоянно чувствует некоторую неловкость, которая мешает ему дойти до конца. В социальном отношении он — нормальный человек с хорошим положением в обществе и может играть доминирующую роль в чувственных удовольствиях. Деньги позволяют ему беспрепятственно предаваться радостям и использовать для своих сексуальных развлечений пролетариев, как женщин, так и мух-чин, подобных ремесленнику Джеку. Его очень удивляет, что Джек после этого ведет себя с ним фамильярно; «0а утратил скромность, а с ней — часть уважения ко мне. Вместо того чтобы просто ответить на вопрос и сказать при этом "сэр", он сам стал задавать мне вопросы», Он сравнивает поведение Джека с поведением женщины, которая после полового акта ведет себя с партнером иначе, чем раньше82.
В отличие от ходульных героев порнографических сочинений, Уолтер не пытается скрыть те сомнения, что волнуют его; он полон самолюбования и навязчивых идей, он утомляет читателя, постоянно повторяя ОДНОЙ то же. Но он отдает себе в этом отчет и, решив в зрелом возрасте издать свои мемуары, думает, не сократить ли их. Эти размышления помещены в седьмом томе, и он уверяет, что уже отбросил несколько страниц, но больше ничего удалять не будет, так как составляет мемуары «для тайного удовольствия», а оно не ослабевает, даже если он тысячу раз говорит одно и то же. Более того,«партнерша наслаждения всегда была нова для меня, а я — для нее». Он ищет тонких оттенков наслаждения. Разумеется, все кончается одним и тем же — совокуплением, но «есть тонкие отличия даже в е...ле, они составляют прелесть и новизну каждый раз, и описывать их для меня так же захватывающе и ново, как нова бывает сама очарова-тельница». Терзаясь угрызениями совести и испытывая смешанное чувство стыда и убеждения, что все, что он делает, хорошо, он решает оставить несколько страниц, подобных порнографическим картинкам или порнографическим книжкам. «Надо это оставить, это написано мной самими для меня самого, никто, кроме меня самого, этого, наверное, не увидит, так что же мне стыдиться самого себя — оставлю!»83
Викторианец Уолтер рассуждает как предшественник современного нарциссизма. Он становится промежуточным звеном между либертенами XVII века и адептами сексуальной свободы. Разумеется, следует учесть разницу в масштабах личности, выразившуюся, в частности, в его постоянном разрыве между собственным «я» и условностями эпохи, глубоко проникшими в его сознание. Им постоянно владеет тревога и страх, и отрешиться от них он может лишь ценой страданий и сомнений. Он постоянно мечется между той ролью, которую должен играть в обществе, и непреодолимым стремлением испытать как можно больше удовольствий. Именно поэтому его свидетельство так ценно. Эта книга обнажает сразу и лицо, и изнанку внешних установлений и мощных запретов эпохи. Человек живет двойной жизнью, но ему удается избежать нервного расстройства, так как он может испытать все что хочет, а потом вырвать тысячи страниц из дневника. Как он сам говорит вполне открыто, удовольствие доставляет не только описание, но и перечитывание описаний своих подвигов. Еще одно существенное противоречие; он не рискует открыто предстать перед судом публики, но хочет быть напечатанным. В 1882 году, если верить первому каталогу продаж, где в 1902 году появляется название этой книги, «старый богатый англичанин» заплатил целое состояние амстердамскому издателю. Чудак потребовал, чтобы 11 томов были отпечатаны только в шести копиях, так как произведение предназначено для его личного пользования, «а не для публикации»84.
Не будем воспринимать эти слова буквально, Подайные сведения часто приводились для того, чтобы продай редкую книгу по баснословной цене. Но тираж, скорее всего, действительно был ограниченный. В конце книги приводится очень подробное оглавление, которое наводит на мысль, что пожилой автор думает о том, как бы ему легче найти описание того или иного своего похождения в 4200 страницах оригинального издания (недатировано, ок. 1890). Нельзя слепо верить и тому, что он затеял
был бы прекрасным объектом изучения для Фрейда. В это время психоанализ только делал первые шаги в Западной Европе, к нему обращались немногие. Вероятно, немало людей, испытывавших тиски викторианского морального кодекса, прибегали к такому же способу компенсировать свою фрустрацию, как и Уолтер.
Сексуальный ад: процветание порнографии
В век индустриализации порнография обуржуазивается. К середине ХГХ века ее былая связь с оппозиционными идеями и свободомыслием XVII века постепенно затухает. В то же время она все искуснее приспосабливается к коммерческому рынку. Жанр расцветает пышным цветом86. В Англии он становится своего рода зеркалом викторианских страхов и тревог, чем-то вроде сладострастной утопии, «порнотопии», где в эротических — «сказках» для взрослых нашли воплощение высоко ценимые нарушения всевозможных сексуальных табу эпохи. Границы порнографии размыты, в нее входят и пошловатые писания с захватывающими названиями* как, например, «Взгляд за кулисы»., и. путеводители по ночной жизни города: «Лондон ночью», «Веселая жизнь в Лондоне». Даже произведения* бичующие такие пороки, как мастурбация, читаются с целью, прямо противоположной той, что преследовали их создатели: из них извлекаются сведения о запретных сексуальных привычках и приемах87. Потребителей собственно эротических сочинений немного. Такие сочинения издаются небольшими тиражами в сто или несколько сотен экземпляров, в роскошном переплете, с иллюстрациями. Стоят онидорого. Первую библиографию порнографических книг на английском
языке, «Указатель запрещенных книг», начал публиковать с 1877 года Генри Спенсер Эшби, благоразумно взявший псевдоним «Писанус Фракси». Библиография была отпечатана всего в 250 экземплярах и в какой типографии -неизвестно. В 1879 и 1885 годах она была дополнена еще двумя томами. Магазинов, где продается порнографическая продукция, немного: «Будуар», существовавший с 1860 года, «Пирл» (1879-1880), «Криморн» (в каталоге указано, что он существует с 1851 года, на самом деле-с 1882). Магазины эти дорогие и предназначены для узкого круга элиты: не будем забывать о всеобщем осуждении и умалчивании всего, что связано с сексом88.
Мир порнографии — это вымышленный мир абсолютной эротики, который сулит мужчине безостановочную череду удовольствий. Во второй половине XIX века порнография приобрела небывалый размах и стала в Европе отраслью промышленности. Та сексуальная субкультура, которую она несет с собой, предлагает четкий негатив официальных нравственных установлений. Она противостоит борьбе с мастурбацией, описывает бесконечные оргии, в то время как медицина постоянно твердит об опасности чрезмерной сексуальности и даже утверждает, что женщины способны дойти до оргазма, хотя уважающей себя даме положено быть фригидной или хотя бы не проявлять особого интереса к плотским утехам89. Благонамеренные люди встревожены и опасаются, что порнография может оказать пагубное влияние на умы. Они пытаются распространить на подобную продукцию закон умолчания, то запрещая ее, то помещая в злачную «преисподнюю». Таким словом поначалу обозначалось в библиотеке Ватикана хранилище запрещенных книг, предназначенных к сожжению. Небольшое собранне легкомысленных книг и картинок, хранящихся в парижской Национальной библиотеке, тоже получило это название. Еайом Аполлинер утверждал, что идея создать подобную коллекцию принадлежала Бонапарту. Некоторые специалисты относят ее создание к последним десятилетиям Второй Империи, другие — к временам Июльской монархии. Так или иначе, именно позитивистский ХГХ век создал ад, но ад литературный. В Британской библиотеке аналогичное хранилище называется «Особый ящик», но в обиходе используется то же название — «преисподняя». В 1861 году вышла «Библиография произведений о любви» Жюля 1ея, с 1877 года в Англии выходит «Index librorum prphibitorum», то есть «Указатель запрещенных книг» Писануса Фракси (псевдоним Эшби). Название иронически соотнесено с тем, которое давала запрещенным книгам римская цензура. После выхода этих библиографий любители смогли узнать о существовании полузабытых произведений;-купить которые было достаточно трудно. Кроме легально опубликованных произведений в парижских закромах хранились также книги, изданные за границей и изъятые судом или на таможне90.
Авторы порнографических произведений — почти исключительно мужчины, но они много говорят о наслаждении, которое получают в сексе женщины; точно также обстояло дело во время «порнографического переворота» XVII века91. И те и другие стремятся нарушить существующие запреты, и преемственность здесь очевидна, особенно в некоторых сюжетах, как, например, превращение монастыря в бордель92. Его популярность в конце XIX века объясняется, возможно, поднимающейся волной антиклерикализма. Однако эротические монашки уже не раз будоражили воображение европейского читателя и мягко щекотали самолюбие антикатолических а*, гличан при Старом порядке. Подобным образом можно соотнести со «Школой девушек» (1655) замечательное произведение XIX века «Роман о Виолетте», прилисыщ емое Теофилю Готье. Іероине романа пятнадцать лет-столько же, сколько Фаншоне, и ее, как и ее предшеств» вицу, посвящает в тайны «всех сладострастных измьшме ний» ее любовник. Новизна заключается в то, что произведение опирается на совсем другую, чем «Школа девушек», нравственную систему. Хотя поклонник и уговаривает героиню отказаться от правил, установленных мужчинами и «предписывающих девушкам хранить невинность, а женам — блюсти верность», для него она все же сексуальный объект, как любая женщина для Уолтера-викторианца. К тому же путь познания сладострастных удовольствий для Виолетты завершается смертью95. Нравственные нормы времени проскальзывают и в скабрезные произведения эпохи, и читателю предлагается неизменно поучительный финал, что в какой-то степени снимает с автора упрек в желании просто смаковать подробности. В прошлые века такой необходимости не было. Тема женской чистоты появляется около 1900 года в произведении плодовитого Ленимуа (он подписывается разнообразными псевдонимами: Факвел, Тап-Тап, Лена де Борегар) «Союз полудевственниц»94. Некий аббат Тис, получивший назначение в женский монастырь, создает там своеобразное общество, позволяющее девушкам вкусить плотских удовольствий без боязни забеременеть. Маленькие «порочницы» имеют право экспериментировать как им угодно со своими кавалерами, но без завершающего «грубого жеста», то есть кавалеры должны довольствоваться ласками. Господствующая мораль сохраняется