Орион
Шрифт:
– Ассасины едва не убили меня сегодня.
Китаец слегка пожал плечами.
– Возможно, вы всего лишь изобрели хитрый трюк, чтобы сбить нас с толку. Убитые вами люди не были монголами, несмотря на то что несомненно хотели выдать себя за таковых. Они могли быть персами. А вы могли убить их, чтобы отвести от себя подозрение.
– Зачем мне убивать своих сообщников и для чего им убивать меня?
Судя по всему, Елю Чуцай тревожился не на шутку.
– Мне хотелось бы поверить вам, Орион, но я должен быть готов к любым неожиданностям. Я убежден, что либо вы, либо Ариман принадлежите
– Как мне убедить вас?
– В подобных случаях монголы не утруждают себя особыми размышлениями. Они просто убьют и вас, и Аримана, а возможно, и вас, моя дорогая госпожа, и тут же забудут об этом. Но я цивилизованный человек. Мне надо сначала решить, кто из вас ассасин, а кто нет.
– Тогда мне нечего опасаться, – заметил я, хотя далеко не был убежден в справедливости своего утверждения.
– Вам нечего опасаться меня, – подчеркнул он. – Во всяком случае в настоящий момент. – Помолчав немного, он с сомнением добавил: – Но Угэдэй не слишком терпеливый человек. Он может приказать убить вас, чтобы одним махом покончить с неприятной проблемой.
15
Нельзя сказать, что Агла и я оказались в роли узников в полном смысле этого слова, но куда бы мы ни шли в Каракоруме, двое монгольских воинов неизменно следовали за нами по пятам. По словам Елю Чуцай, они находились рядом для нашей же защиты, но их постоянное присутствие тем не менее действовало мне на нервы. Днем и ночью они находились рядом с нами, не удаляясь больше чем на несколько шагов. Дисциплина в монгольской армии и в самом деле была на высоте. Я не сомневался, что эти люди будут следовать за нами до тех пор, пока они не получат приказ оставить свой пост. Если бы нам удалось ускользнуть от них, оба они были бы безжалостно казнены. В случае если бы одного из них убили при исполнении служебных обязанностей, то, по обычаю, его сын занял место своего отца. При отсутствии сына в возрасте воина его ближайший родственник мужского пола должен исполнять обязанности погибшего вплоть до совершеннолетия его наследника.
Если не считать этого досадного обстоятельства, мы имели полную свободу передвижения по городу, могли бродить где угодно, за исключением одного места, куда я и стремился попасть больше всего, – огромного шелкового шатра Великого хана, по иронии судьбы расположенного прямо напротив нашего скромного жилища. Елю Чуцай строго запретил мне пересекать площадь или предпринимать какие бы то ни было иные попытки встретиться с Угэдэем. Старый китаец все еще не отказался от мысли, что я могу оказаться одним из ассасинов или даже самим главой зловещей секты. Иезуитские обычаи китайского двора уже успели прочно укорениться среди монгольской знати, и я не мог сделать даже шага без ведома главного советника Великого хана.
Но пока еще никто не запрещал мне заниматься поисками Аримана, и целыми днями Агла и я бродили по улочкам монгольской столицы в поисках Владыки Тьмы. Каракорум был столицей огромной империи, но для самих монголов он, по сути дела, оставался всего лишь очередным лагерем, просто несколько большим, чем предыдущий. Примитивные кочевники не могли понять разницы
Санитарии как таковой вообще не существовало. Человеческие экскременты, навоз и отходы домашнего хозяйства просто выбрасывались на улицу, хорошо еще, если позади юрты. Воду доставляли на спинах рабов из реки, протекавшей поблизости, в которую во время дождя устремлялись сточные воды со всего города. О личной гигиене здесь тем более никто не имел понятия. Рано или поздно эпидемия тифа или какой-нибудь другой заразной болезни должна была опустошить столицу монголов. Оставалось только удивляться, что этого до сих пор не произошло.
Шум повсюду стоял ужасный. Похоже, здесь просто никто не умел разговаривать нормальным тоном, а обязательно старался перекричать своего собеседника. Тяжело нагруженные повозки, которые обычно тащили несколько быков, едва могли разминуться на узких, кривых улочках. Проносившиеся то и дело всадники поднимали облака пыли. В случае дождя улицы превращались в бурные потоки, обычно смывавшие непрочные глинобитные хижины. Удивительно, но юрты кочевников и роскошные шатры местной знати лучше противостояли такого рода природным катаклизмам, нежели так называемые постоянные сооружения. После дождей в воздух поднимались огромные тучи москитов, которых в сухое время года сменяло не меньшее количество мух.
Как ни странно, но никто из местных жителей, с которыми мне приходилось разговаривать, по-видимому, ничего не слышали об Аримане. Елю Чуцай при встрече со мной признал, что виделся с Владыкой Тьмы, после чего тот даже имел беседу с Угэдэем. Но и он ни единым словом не обмолвился о том, где мой враг находится в настоящий момент. Так что день за днем Агла и я в сопровождении двух неизменных спутников безрезультатно блуждали по улицам монгольской столицы, с трудом пробираясь сквозь густую толпу ее обитателей. Я заглядывал в каждую церковь, встречавшуюся на нашем пути, будь то маленькая хижина христианского проповедника или величественный буддийский храм.
После примерно недели безуспешных поисков я наконец нашел то, что так долго искал, – небольшое приземистое строение с глухими стенами, построенное из серого камня и расположенное на самой окраине города.
Лицо Аглы скривилось в пренебрежительной гримасе.
– Давай поскорее уйдем отсюда, – предложила она. – Здесь нет ничего, кроме смрада и грязи.
– И Аримана, – добавил я, указывая на маленькое здание.
– Здесь?
– Я уверен. Кому принадлежит этот храм? – спросил я, поворачиваясь к воинам.
Они переглянулись и пожали плечами, давая тем самым понять, что не в состоянии ответить на мой вопрос. Возможно, им было приказано так или иначе помешать моей встрече с Ариманом, хотя не исключено, что они просто боялись вступать во владения Владыки Тьмы. Для меня последнее не имело особого значения. Не задавая больше бесполезных вопросов, я направился к низкой, широкой двери, которая вела внутрь здания.
– Лучше сюда не ходить, – нерешительно заметил один из монголов.
– Вы можете подождать меня снаружи, – огрызнулся я, не поворачивая головы.