Орисия. Следуя зову
Шрифт:
— Спасибо, — выдавила я из себя, отставив кружку подальше, и повторила с большим чувством. — Спасибо вам. Если бы не вы…
— Пустое, — махнула рукой ромалийка. — Они боятся меня, и боги не зря привели тебя к моему шатру. Меня зовут Мирэла.
— Я Орис. Вы знали об этом? — неопределенно выразилась я, но гадалка меня поняла.
— Знала ли я, что ты придешь? Нет, — уверенно заявила она и тут же добавила, — карты открыли мне другую тайну.
Я опустила голову. Именно из-за нее я и оказалась здесь.
— Вы можете мне помочь? Я осталась без вещей и
— И не стоит выходить наружу, — резко сказала Мирэла. — Нечего там делать приличной девушке. Дождемся утра — за мной придет сын, и мы что-нибудь придумаем.
Я благодарно кивнула, чувствуя, как проходит дрожь. Ромалийка улыбнулась мне, и только сейчас я поняла, что она вовсе не так молода, как мне думалось прежде. Яркие глаза обрамляла сеть морщинок, в черных как смоль волосах вкралось несколько седых прядей. Однако от нее веяло силой, я чувствовала ее кожей.
Гадалка опустилась на стул и, закутавшись в шаль, взяла в руки кружку с тоффом. В шатре повисло молчание, однако оно было уютным. Пламя свечей огненными всполохами освещало наш кусочек шатра, оставив все остальное в темноте. После всех событий сегодняшнего дня так хорошо было просто помолчать, мелкими глотками отпивая пряный напиток. Постепенно я успокоилась, отогрелась и улыбнулась уголком губ. Могла ли я знать, что когда-нибудь буду пить тофф с ромалийкой? В молчании прошло несколько часов, и, кажется, в какой-то момент я задремала, опустив голову на стол. Проснувшись, потянулась и обнаружила гадалку, искусно тасующую колоду карт.
— Закончим гадание?
Я лишь кивнула. Может, все не так уж и страшно? Хватит бегать.
— Три карты гласят, и лишь одна показывает, — туманно выразившись, Мирэла протянула мне колоду.
Глубоко вздохнув, я выбрала карту. С легким шелестом она легла на стол. На ней была изображена узкая тропа, поросшая мелким кустарником, по краям высился лес.
— Дорога. Тебе предстоит долгая непростая дорога, — ромалийка склонила голову набок, словно пытаясь увидеть что-то еще.
Что ж, это я и так знаю! Следующая карта упала на пол, и я вздрогнула. "Игры богов" — гласили руны, и нам насмешливо улыбалась черноволосая женщина, держащая скипетр. Мне стало неуютно, и я передернула плечами:
— Как это понимать?
Мирэла качнула головой, отчего по ее черным волосам зазмеились блики от свечей:
— Нам неведомы планы богов на наши судьбы. Но карта это нехорошая, — прицокнула она языком. — Будь осторожна.
С легким трепетом я выбрала последнюю карту, подспудно ожидая какой-то неприятности.
— "Ответственность".
Эту карту я вытягивала в прошлый раз. На ней был изображен маленький старичок в лохмотьях с неподъемной ношей. Еще пару часов назад я бы трактовала это как заботу о Бриссе. Мне очень нравилась фандрийка, и я действительно чувствовала себя ответственной за нее.
На глаза помимо воли навернулись слезы, и я украдкой стряхнула их. Нельзя плакать и жалеть себя.
Тем временем Мирэла снова взялась тасовать колоду — карты летали в ее руках диковинными
Я подняла ее и зачарованно провела пальцем по поверхности. Море. Нарисованное море выглядело настоящим, бушующим, с завитками волн и клочьями пены. Пустой берег был усыпан снегом, а хмурое небо предвещало шторм. Засмотревшись, я словно воочию увидела как накатываются на берег волны, разбрасывая пену и поднимая брызги. Почувствовав запах соли, я вздрогнула и моргнула.
— Четвертая карта показывает, — кивнула Мирэла.
В задумчивости я отложила карту в сторону. Изображение на ней вновь застыло. Что бы это могло значить? Я никогда не видела моря, и сейчас, следуя на север, стремительно удалялась от него. Впрочем, судя по снегу на берегу, это море не было южным.
Ромалийка встала из-за стола и вновь подала мне тофф, который я приняла с опаской.
— Спасибо, — искренне сказала я. — Я бы отблагодарила вас за помощь и гадание, но у меня ничего нет. Вот если я смогу вернуть свои вещи…
Гадалка жестом оборвала мою тираду и тепло улыбнулась.
— Оставь. Выпей тоффа, он успокоит твои нервы. Зря я разбередила тебе душу гаданием.
Послушно отхлебнув напитка, я почувствовала вяжущий вкус незнакомых кисловатых ягод.
— Что это? — во мне взыграло профессиональное. Чем больше я удалялась от Юга, тем больше мне встречалось незнакомых растений.
— Это канта. Мы, ромалийцы, очень уважаем этот цветок. Его лепестки дарят успокоение и здоровый сон, а корни вытягивают гной и плохую кровь.
— Здесь так много незнакомых растений, — всплеснула я руками. — Какая же я травница, если не знаю всего этого!
Свеча зачадила, и гадалка легким движением поправила ее. Ее голос налился силой, а глаза яростно заблестели:
— Не забывай, ты не травница, ты дриада! И ты владеешь такой силой, о которой травники и не мечтают!
Я вздрогнула и воровато огляделась, словно нас могли подслушать.
Я дриада.
Это звучало очень странно, ведь наполовину я человек. Я никогда, даже мысленно, не считала себя таковой. Во мне слишком много человеческого.
— Есть здесь кто? — возле входа послышался мужской голос, и я вздрогнула от неожиданности.
Штора распахнулась, и внутрь зашел мужчина, в котором я, к своему ужасу, узнала Дэмиора. Разглядев нас — или увидев свет свечей? — он направился к столу. Я соскочила со стула и заметалась — бежать было некуда! С мольбой я взглянула на ромалийку, но она спокойно наблюдала за его приближением.
Обойдя стул, я выставила его перед собой спинкой вперед и сжалась. Очень хотелось зажмуриться. Дэмиор выглядел раздраженным: он двигался отрывисто, его глаза сверкали, а подбородок зарос темной щетиной. Подойдя поближе, он остановился и строго взглянул на меня. Я задрожала от ужаса, боясь встретиться с ним глазами.