Орленев
Шрифт:
тала в Национальной академии драматического искусства в Риме.
В пятидесятые и шестидесятые годы занималась режиссурой и
поставила много опер в театре «Ла Скала» («Борис Годунов»,
«Сорочинская ярмарка», «Каменный гость» и другие). Чтобы
дать представление о месте Павловой в итальянском искусстве,
я сошлюсь на два интересных документа — письмо Немировича-
Данченко и интервью Витторио Де Сика.
Осенью 1931 года Павлова пригласила Немировича-Данченко
в
в своем театре. Он принял это приглашение и две с половиной не¬
дели провел в Италии. «В Турине я и моя пьеса имели успех
ошеломляющий»,— писал он из Берлина О. С. Бокшанской, от¬
давая должное добросовестности итальянских актеров и их пре¬
данности своему делу. Очень большое впечатление на него произ¬
вела игра Павловой, и он назвал ее отличной актрисой: «Кроме
Пашенной, у нас такой уж нет. В Италии она считается лучшей
итальянской актрисой и ее труппа лучшей в Италии» 18. Мы
знаем, что Немирович-Данченко не был щедр на такие похвалы.
И еще одно важное признание. Корреспондент журнала «Ис¬
кусство кино» попросил итальянского режиссера Витторио Де
Сика в один из его приездов в Москву рассказать о первых шагах
в искусстве. Он ответил, что родители готовили его к профессии
бухгалтера и он получил соответственную подготовку. «Об актер¬
ской карьере я и не думал до встречи с моим старым другом
Джино Саббатини, который играл в труппе Татьяны Павловой.
Он познакомил меня с ней, и я стал получать за выходные роли
28 лир в день *. Татьяна Павлова стала моим первым режиссе¬
ром, моим учителем... Мне было двадцать лет, и она отнеслась
ко мне, как к сыну. Немирович-Данченко, ее большой друг, при¬
езжал к нам в театр на репетиции. Я сохранил к ней привязан¬
ность и признательность на всю жизнь». Далее Витторио Де Сика
сказал, что Татьяна Павлова была для него как бы «эхом великой
школы» русского театра и благодаря ее урокам он хотел бы «счи¬
тать себя итальянским учеником Станиславского и Немировича-
Данченко» 19. Так неожиданно в одной точке скрестились разные
эпохи и разные культуры.
А началась артистическая жизнь Татьяны Павловой в тот ве¬
чер, когда юная Зейтман после представления «Бранда» пришла
к Орленеву за кулисы и он, пораженный ее сходством с Аллой
Назимовой, согласился наутро прослушать, как она читает стихи.
Работая над этой книгой, я обратился с некоторыми вопросами
к жившей тогда в Риме актрисе. У нас завязалась переписка, и
по моей
рые в отрывках, в переводе с итальянского, я здесь привожу.
«Только с большим волнением и грустью я могу говорить
о сказочно далеком времени, когда моя жизнь соприкасалась
с жизнью и искусством того, кто был великим Орленевым. Я пишу
о нем, и мне кажется, что возвращаются ясные дни моей юности,
дни моего бегства в театр, который был и остается до сих пор
главным смыслом моей жизни. Я расскажу здесь о том, чему
в ранней юности была свидетельницей и что теперь, обогащенная
* Первая роль Де Сика в труппе Т. Павловой была бессловесной — ла¬
кей в комедии Косоротова «Мечта любви».
опытом и зрелостью души, постараюсь объяснить; буду говорить
правдиво, иногда с иронией, но всегда с глубоким восхищением
и уважением к его искусству».
Татьяна Павлова начинает издалека — с описания детства.
Она родилась в губернском городе на Днепре, в одном из первых
индустриальных центров на Украине, в семье трудовой, но не
знавшей нужды, с устойчивыми нравственными понятиями, но и
с многими предрассудками, свойственными провинциальной среде
полуинтеллигенции-полумещанства тех лет. В числе этих пред¬
рассудков была и неприязнь к театру. Возможно, что родители
Тани Зейтман время от времени посещали театр, но одна мысль,
что их дочь может стать актрисой, приводила их в отчаяние.
А она еще девочкой, в первых классах гимназии, видела свое при¬
звание в театре и устраивала представления сперва сама для себя
в своей комнате, потом с подружками в старом сарае. Дальше со¬
бытия развивались с обычной в таких случаях последователь¬
ностью: образовался школьный кружок любителей, девочки и
мальчики играли уже пьесы не собственного сочинения, а про¬
фессиональных авторов, вместе, когда была возможность, ходили
в театр, обсуждали новые спектакли и ждали, как светлого празд¬
ника, приезда гастролеров. И вот в Екатеринослав приехал Орле-
нев, слава его была велика и попасть на его выступления было
невозможно, но Тане Зейтман повезло, она дружила с сыном вла¬
дельца театра, и он провел ее за кулисы.
«Мы попали на сцену как раз в тот момент, когда она по¬
грузилась в кромешную тьму и ни один звук, кроме шепота, не
достигал моих ушей. Мой друг, знавший все тайны сцены, под¬
вел меня к окну в первой кулисе... Началось действие, окно не¬