Орленев
Шрифт:
зуспешно» 14. Толстой поверил в серьезность намерений Орленева
и готов был сотрудничать с ним. А ведь прежние попытки убе¬
дить его написать пьесу, чтобы актеры могли с ней «ходить по
русским деревням», никогда не удавались, и он говорил, что
«желание интеллигенции поучать народ» кажется ему несносным
и фальшивым. По отношению к Орленеву такого скептицизма
у него не было, вероятно, потому, что, отправившись в деревню,
тот «робел,
жизни. В общем, двери дома в Ясной Поляне были открыты для
Орленева. А что же в это время происходило с ним?
Он давал спектакли в Голицыне, хлопотал о постановке
«Бранда» на природе под Москвой, договаривался о новых поезд¬
ках по России, подыскивал новый репертуар и ждал вестей из
Телятинок. Прошло десять-двенадцать дней после голицынской
премьеры, и в Москву к нему, в гостиницу «Левада» (ту самую,
где когда-то он репетировал «Карамазовых»), приехал Чертков
и сообщил, что Толстой готов с ним встретиться. Давно мечтав¬
ший об этой встрече Орлеиев теперь, когда она стала возможной,
растерялся, ведь он был не только самоуверен, но и застенчив и
избегал встреч, чем-то похожих на экзамен. Так ведь печально
провалилось его свидание с Комиссаржевской; по свидетельству
Мгеброва, те полчаса, которые длилось это свидание, тон у Павла
Николаевича был развязно-деланный, актерски-наигранный,
«словно кто-то взял этого человека и поставил его на высокие,
чрезвычайно неудобные и ему совершенно ненужные ходули» 15.
Он знал этот свой порок, знал, что от смущения может потерять
узду, и не случайно, отказавшись от предложения Станиславского
(перейти в его труппу), послал к нему для объяснений Набо¬
кова. .. Как долго он ни готовился к встрече с Толстым, пригла¬
шение Черткова застало его врасплох.
Спустя много лет, полагаясь лишь на память, он подробно
описал две свои встречи с Толстым. Память подвела мемуари¬
ста; в комментариях к одному из томов Полного собрания сочи¬
нений Толстого говорится, что в сообщениях Орленева «много
путаного и выдуманного» 16. И действительно так: в воспомина¬
ниях неверно указаны некоторые даты, изменена последователь¬
ность событий, совершенно неправдоподобен, например, рассказ
о том, как была задумана их первая встреча. По словам актера,
она должна была произойти нечаянно, по случайному стечению
обстоятельств. Лев Николаевич отправится верхом на обычную
прогулку в соседний лес, где в это время Орленев будет собирать
грибы (это в начале июня),
ника», оба они удивятся друг другу, и у них затеется беседа, как
у Аркашки и Несчастливцева в «Лесе». Инсценировка довольно-
таки нелепая, и это не единственный пример! Вот почему, изла¬
гая историю этих двух встреч, мы будем по возможности дер¬
жаться точно зафиксированных фактов.
Медлить нельзя было — Толстой ждал, и Орленев поехал
к Черткову, вырядившись отчаянным франтом. В момент отъезда
из «Левады» к нему в номер вошел Вронский и, обратив внимание
на его необычайно щегольской вид, спросил, куда это он собрался.
«Ты понимаешь, Ваня,—ответил Орленев,—я еду к Толстому, и
вот видишь — он опростился, а я осложнился» 17. Странный оскар-
уайльдовский дендизм в сочетании со скромной матроской был
своего рода «желтой кофтой» футуризма, вызовом от недостатка
уверенности в себе, формой самоутверждения. В таком состоянии
бравады и плохо скрытого волнения он приехал в Телятинки, где
и должна была состояться его встреча с Толстым. Нервы Павла
Николаевича были на пределе, и все, с чем он столкнулся в доме
Черткова, раздражало его своей нарочитостью: для чего взрослые,
интеллигентные, умные люди ведут эту несуразную игру, от ко¬
торой так и разит фарисейством?
Можно быть вегетарианцем, но зачем превращать еду в культ
редьки и постного масла? И почему вместо натурального кофе,
его любимого «мокко», которым его так щедро угощали Черт¬
ковы в Англии, здесь пьют овсяный или, может быть, желудевый?
Что это — тоже знак опрощения? Очень обозлился Орленев, когда
после завтрака Чертков принес ему в комнату несколько книжек,
и среди них брошюру «О вреде пьянства». Это был явный намек
на его слабость, и он чуть было не ответил дерзостью, но в по¬
следнюю минуту сдержался. Пять лет назад в Брайтоне ему
удалось разогнать скуку в «чертковском скиту», теперь он чув¬
ствовал свое бессилие перед этой угнетающей обрядностью. В се¬
редине дня выяснилось, что Толстой заболел и просит Орленева
приехать к нему в Ясную Поляну. Все в доме всполошились, и
прежде всего сам Чертков, искренне озабоченный, чтобы встреча
прошла наилучшим образом. От этого Орленев чувствовал себя
еще более неловко и окончательно сбился с тона.
Первое впечатление от Ясной Поляны у него тоже было
обескураживающее; все, что он увидел здесь, преломлялось че¬