Орленок
Шрифт:
к ним.
—Ну, рассказывайте, что случилось...
—Мы вот... мы тоже с Геннадием хотим на фронт. Мы
уже взрослые.
Иванова посмотрела на <<взрослых>>. С лица ее постепенно
сошло веселое выражение, оно сделалось серьезным и даже
строгим.
— Ребята, ребята,— покачала она головой,— нельзя вам
туда. Рано. Понимаете? Да и не могут все уйти воевать.
— Что ж нам, сидеть сложа руки?— перебил ее Геннадий.—
Мы хотим туда, хотим помогать!
— Нельзя вас на фронт. А
<<о. Вот дело для вас,— Иванова оживилась,— недели через
три начнется уборка хлеба...
К ДОМУ ПОДХОДИТ ВОЙНА
Богатый урожай выдался в том году в совхозе <<Советское
руно>>. Богатый! А как убрать его, когда в совхозе остались
одни старики да женщины?!
Плечистый, невысокого роста мужчина вытер пот с лица
и, по-хозяйски оглядев ток, остался доволен дружной работой
городских школьников. Это Кузьма Гордеевич, заведующий
током совхоза. Его улыбка ушла в усы, тронутые сединой:
<<Заморились же, а ничего, не жалуются>>.
Ребята набирали крупную пшеницу в ведра и мигом высыпали
ее в бестарки. Когда брички наполнялись до краев,
все облегченно вздыхали. Девочки с удовольствием шли отдыхать
подальше от веялки. А возле веялки бессменно, без
перерыва дежурили Вадим Шевцов и Геннадий Голенев. Полова
от нее клубилась столбом, тут же ложилась на землю.
— Эй, трудяги, потише крутите! Видите, мы не управляемся,—
крикнул Толя Володин. Взмахом головы он откинул
льняной чуб назад, вытащил из кармана носовой платок
и попросил Валю Соколову завязать его на голове узелочками
у правого и левого виска.
— Тоже работнички, с горкой пшеницы не справятся. Вас
же там целая армия,— засмеялся Геннадий. На его пыльном,
загорелом лице белели зубы.
— Армия в юбках—немощная армия,—философски изрек
Володя Козлов и покосился в сторону девочек.
— Ах, в юбках,— пошли в атаку девочки.— Что бы ты,
тихоход несчастный, делал без нас?
Геннадий подождал, пока <<немощная армия>> утихомирится,
и спокойно сказал:
—А верно, Володька, ты без девчат нуль. Понял? Сам
устал, а на них набросился. Я тоже устал. Шабаш, что ли?
На пять минут...
Ребята уселись рядом.
Вдали плыл комбайн. Вот он остановился, и из выгрузного
шнека в бричку, посыпалось зерно. Лошадей погонял
подросток, грозно на них покрикивая:
—Н-но, Зорь-ка! Мальчик, поторапливайся!
Лошади отмахивались хвостами от мух, лениво шли по
стерне к току. Ребята подбежали
ее.
—Подгребайте зерно в кучу,—приказывал Кузьма Гордеевич.
Жара стояла невыносимая. Лишь вечер приносил прохладу
и отдых. Придя на полевой стан, школьники первым долгом
бежали к бочке с водой. Набрав полные ведра, девочки
уходили за дом и там плескались, мальчишки тут же, у бочки,
отмывали грязь. Приятно освежиться после трудового дня!
Во время ужина верхам на лошади подъехал почтальон.
Ребята вскочили с мест, окружили его. Потянулись к газетам
—что принесет сегодня сводка Совинформбюро?
—Голенев есть?—выкрикнул почтальон.—Письмо ему.
Геннадий схватил конверт, бегло взглянул на почерк. От
мамы. Торопливо вскрыл его. В нем была записка от мамы
и письмо от отца. Долгожданное письмо! Тревожно подумал:
где теперь отец? Ведь армия отступает...
Отец писал:
«Здравствуй, Геня! Здравствуй, сын! Уже год, как расстались
мы с тобой. Уже год, даже с лишним, как я и мои
товарищи фронтовики боремся с фашистами за счастье и свободу
нашей Родины. За твое счастье, сын! Это очень трудная
война. Я не хочу скрывать от тебя этого. Ты у меня совсем,
совсем большой. Тебе пятнадцать лет. Знаю, не легко и тебе
сейчас в совхозе. Знаю это и горжусь тобой. Я тут рассказывал
нашим фронтовикам, как вы помогаете убирать урожай.
Привет вам от них и фронтовое спасибо.
Помнишь, ты боялся, что не будет у тебя возможностей
для подвига? Подвиг, мой сын, всегда можно совершить, и
тем он замечательнее, что его совершают, не думая о нем.
Через час идем в бой, и думаем все о будущей победе.
Сколько предстоит сделать нашему народу и для нее, и после
нее! И нам с тобой. Правда, сын?
А сейчас успехов тебе в труде. Пиши о своих друзьях.
Целую тебя.
Т в о й отец.
Первого июля 1942 года>>,—дочитал последнюю строчку Геннадий.
Ребята приумолкли. Каждый проводил кого-то из родных
на фронт. Каждый тревожился за него.