Орлиное гнездо

MadameD

Раду стиснул руки и низко склонил голову.

– Ложись спать, господин, - сказал ему хозяин. – Просто…

Он поколебался, прежде чем дать совет рыцарю.

– Просто скажи себе, что не слышишь этого, - проговорил Испиреску. – Я всегда так делаю!

– Обойдусь без твоих советов! – огрызнулся Кришан; взгляд его не отрывался от окна, за которым был виден только плодоносный розовый сад. Крики не прекращались.

Тудор поспешно поклонился и ушел.

А Раду еще послушал несколько мгновений – потом, стиснув зубы, лег. Ему не хотелось сейчас гадать, какой именно

казни подвергли пойманных воров. В конце концов, разве не заслуживает все их богомерзкое племя подобного устрашения?

То скверно, что при Дракуле такою смертью может погибнуть любой – хоть цыган, хоть смерд, хоть боярин!

Раду повернулся на бок, спиной к окну, - через некоторое время он и в самом деле отрешился от воплей; уже устало странствовал в безмыслии… а потом и заснул снова.

Утром он проснулся в тишине.

Сразу же сел на постели и вспомнил, почему прислушивается к тишине и почему она удивляет его. “Это был костер, не иначе, - подумал боярин. – На колу, если сразу не испускают дух, мучаются куда дольше!”

Костер, благословенная скорая смерть!

Раду провел загрубелыми сухими руками по лицу, отгоняя сон. Потом встряхнул головой и, встав с постели, принялся одеваться. От намерения отправиться в город он не отказался: даже наоборот, ночью укрепился в этой мысли.

А за завтраком, выйдя из комнаты, он встретился с отроком, которого присмотрел своей Иоане. Корнел Испиреску вернулся из государевых палат.

Это был красивый ясноглазый юноша, хорошая пара Иоане, - хотя, конечно, он не мог стать рядом с нею, кроме как в такие дни. Однако Раду остался доволен своим выбором. Корнелу уже рассказали о сватовстве – и о том, что его судьба решена; и он был послушный сын, кроме того, оказался польщен честью много более своего отца.

Что ж, молодые всегда видят недалеко вперед.

– Что ты делал у государя? – спросил его боярин.

– Я стоял… Я состою в государевой страже, - гордо проговорил юноша. – Ночь провел в карауле, господин, а вчера вечером был при ужине господаря с придворными!

Раду выпрямился, прищурясь на отрока.

– Вот как? Что же: тебе понравилось?

– Я был счастлив! – пылко ответил Корнел. – Господарь пировал весело, широко; он очень щедр!

Боярин наклонил голову.

– Ты славный юноша, - проговорил он, улыбаясь в бороду. – Ты будешь моей Иоане хорошим мужем. Не правда ли?

Корнел еще не видал Иоаны, даже издали – а уже разгорелся, возмечтал о невесте. Щеки у него разрумянились.

– Клянусь! – воскликнул он.

– Каков молодец.

Раду, усмехаясь, потрепал жениха по плечу.

– Служи, старайся!

Он посмотрел на хозяина.

– А я теперь пойду в город, почтенный Тудор, - проведаю других моих друзей.

На лице Испиреску изобразились вопрос и мольба. Раду кивнул, успокаивая его.

– Твой дом – теперь мой дом; не так ли?

Разве может он навлечь беду на свой дом?

Боярин ласково простился с Корнелом и отправился к своим людям.

Он провел у Испиреску еще одну ночь, тихую и мирную, - и следующим утром, закончив все дела, покинул столицу Цепеша.

========== Глава 5 ==========

На обратном пути Раду не стал заезжать к Василеску – он переночевал в другом боярском замке, владетели которого были с ним не так коротко знакомы, но которым обычаи гостеприимства и рыцарские не позволили отказать ему в крове. Боярин до ночи говорил наедине с хозяином. И спалось ему спокойней, чем у Василеску.

К тому времени, как Раду оказался в родных местах, вьюки его отряда полегчали более, чем вдвое, - он раздарил много подарков; хотя и получил кое-что взамен, и сделал некоторые покупки… но дарить, сговариваться и обещать – вот что было его главною целью в этом походе.

Раду Кришан подъехал к своему замку при свете дня. Казалось, лето улыбается его надеждам.

Иоану он встретил не дома, как ждал, - а едва ли не в дороге: Иоана во весь опор скакала через поле на своем гнедом жеребчике; личико ее сияло, как золото, и черные волосы и зеленое платье струились по ветру. Раду Кришан замер в седле, любуясь дочерью и улыбаясь, - а потом нахмурился.

Иоана же заметила отряд – и, осадив коня, замахала им и закричала:

– Здравствуйте!

Смеясь, боярышня взмахнула плеткой и бросила коня навстречу всадникам; Кришан заулыбался во весь рот, глядя, как уверенно Иоана держится в седле и правит своей лошадью. Эти маленькие нежные руки, казалось, созданные только для вышивания шелками, в иные минуты обретали крепость дамасской стали.

Иоана подъехала к отцу и остановилась на полном скаку; она смеялась, сияя свежестью, маленькие руки в зеленых замшевых перчатках крепко сжимали поводья, золотой аграф-цветок, украшавший зеленую бархатную шапочку, сверкал на черных волосах, в которых, казалось, запутался ветер. Раду простер руки и стиснул дочь в объятиях; он не боялся, что ловкая наездница выпадет из седла.

Марина никогда не была так отчаянна и охоча до воли, как Иоана. Как будто одна только Иоана в семье была дочерью рыцаря.

Но когда Раду разжал руки, он хмурился.

– Что ты скачешь одна?

– Я же на нашей земле, под ясным небом, - смеясь, ответила его беззаботная любимица. – Что, отец, много повидал чудес?

Она как будто уже и забыла, к кому и зачем ездил Раду Кришан; напрочь забыла, как в слезах провожала своего родителя. А может, и помнила; и смех ее – ее оружие, дочь бодрилась и его подбадривала.

Какое сокровище!

– Повидал немало, - улыбаясь, ответил боярин. – Вот погоди: вернемся домой, и я расскажу всем, каков теперь Тырговиште. Чего только там не понастроили!

Тут Иоана опечалилась и поникла головой.

– На что ты это мне рассказываешь?

Раду свел брови.

– Тебе там жить!

Иоана ахнула, точно до сих пор не понимала этого.

– Ты меня просватал?

– Да, дочь моя, просватал! – сурово ответил Кришан. – Ты будешь женою славного юноши, охранителя валашского господаря! Жених веры православной, как и мы.